Ирина находилась здесь уже три недели и со мно-
гими была знакома.
- В понедельник я тебя заберу домой, - сказал Березин. - Два дня по-
будешь дома, а в среду у нас мероприятие. Ты готова?
- Я боюсь, - тихо сказала Ирина. - А вдруг у меня не получится?
- А ты настройся. Ты - моя жена, все время помни об этом и не теряй
уверенности. Тогда все получится.
- Вдруг я что-нибудь ляпну? Я же ничего в ваших делах не понимаю.
- А ты и не должна понимать. Политика - это не женское дело, так всем
и говори. Будь милой, приветливой, улыбайся, в дискуссии не вступай, и
все будет в порядке. Ты несколько месяцев лежала в клинике, потом три
недели провела в санатории, вполне естественно, что ты не в курсе пос-
ледних событий. И самое главное - не стесняйся говорить, что ты чего-то
не помнишь. Ты же попала в аварию, у тебя было сотрясение мозга, после
этого вполне нормально, что начались проблемы с памятью. Все же люди,
все это понимают. Если почувствуешь, что-то не так, у тебя начнет кру-
житься голова - разыщи меня в этой толпе. Не бойся, Ирочка, все будет
хорошо.
- Знаешь, многие считают, что жена политика должна быть его соратни-
цей и разбираться во всех его делах. Если я окажусь круглой дурой, меня
просто не поймут.
- А мы с тобой считаем, что жена должна обеспечивать мужу крепкий
тыл, оказывать ему моральную поддержку во всех начинаниях, быть хозяйкой
и просто любимой женщиной. Потому что ни один мужчина не в состоянии за-
ниматься своим делом, если у него за спиной не стоит любимая и любящая
женщина, в которой он уверен. Запомнила?
- Запомнила, - слабо улыбнулась Ирина. - А вдруг меня начнут спраши-
вать про твою первую жену?
- А ты ничего не знаешь, это вообще не твое дело.
- Но ведь считается, что это я вас развела. Если я начну напирать на
крепкий тыл и любимую жену, разговор может выйти на нее. Как тогда быть?
- Мило улыбайся и отвечай, что эта тема тебе неприятна. Что может
быть естественней? Ирочка, я еще раз повторяю, если ты сама не будешь
бояться, все пройдет отлично. Пойдем, я провожу тебя до корпуса, ты, на-
верное, замерзла.
- Да, немного. - Она зябко повела плечами. - Эта шуба такая холодная,
никак к ней не привыкну. Моя дубленка была теплее.
- Что поделать, привыкай. Жена политика не должна ходить в дубленке,
это неприлично.
- Ты уже говорил, я не забыла.
Они молча дошли до ярко освещенного входа в корпус и вошли в холл.
Березин нежно поцеловал ее в щеку, дождался, пока за Ириной закроются
двери лифта, и вышел на улицу. Несмотря на все успокаивающие слова, ко-
торые он ей говорил, сам Сергей Николаевич нервничал ничуть не меньше. А
может быть, и больше. Две Ирины в его жизни. Две Ирины. Одна оказалась
сущим адом, проклятием. А чем окажется другая? Спасательным кругом или
ловушкой, в которую он сам себя загоняет?
Тяжело переставляя ноги, Галина Ивановна Параскевич шла домой из ма-
газина. Сумки с продуктами были неподъемными, и она все пыталась взять в
толк, для чего она столько накупила. По привычке, наверное. Двадцать
семь лет они в семье справляли Новый год торжественно, обязательно с ел-
кой и подарками под ней, приглашали друзей и родственников. Потом, когда
Ленечка подрос, на Новый год приходили его друзья, потом и девушки. А уж
когда женился, то и Светочкины родители и подружки. В доме Параскевичей
этот праздник любили, готовились к нему загодя и отмечали шумно и весе-
ло. А теперь Ленечки нет больше... Две недели как схоронили. И зачем она
тащит домой все эти продукты? Какой теперь праздник? Горе, одно безыс-
ходное, нескончаемое горе.
В декабре темнеет рано, еще только семь часов, а кажется, будто ночь.
Галина Ивановна свернула в проход между домами, там фонари не горели, но
зато путь к дому был короче.
- Мама, - послышался тихий и какой-то неземной голос.
Галина Ивановна замерла, руки сами собой разжались, и сумки упали на
снег.
- Ленечка, - прошептала она. - Ленечка, сынок.
- Мама... - Голос, казалось, куда-то удалялся, делался все тише и ти-
ше, но никому другому он принадлежать не мог. Только Леониду. - Мама,
теперь ты довольна? Теперь все, как ты хотела.
- Леня!!! - закричала Галина Ивановна во весь голос и тут же опомни-
лась.
Какой Леня? Леня на кладбище, в колумбарии. А вот душа его, невинно
загубленная, до сих пор успокоения не найдет, потому и мерещится ей его
голос. В который раз уже мерещится. Никогда он ей не простит, что Свет-
лану невзлюбила с первого дня.
Хоть и делала вид, что хорошо относится к невестке, а все равно
нет-нет да и проскользнет недовольство. Ленечка чуткий был, настроение
матери понимал с полувздоха. Иногда в порыве говорил ей:
- Ты была бы счастлива, если бы Светка в твоем доме не появлялась. И
почему ты ее так не любишь? Но имей в виду, пока она моя жена, она будет
приходить сюда вместе со мной.
Конечно, он был прав, что и говорить. Галина Ивановна Светлану не
просто не любила - видеть ее не могла. И дело здесь было не в Светлане
как таковой, а в том, что она - жена сына, она теперь его хозяйка, она
видит его чаще и проводит с ним больше времени, чем мать. И сын думает о
ней больше, чем о матери. И скучает без нее сильнее, чем без матери. Что
же, выходит, она его растила, одевала, кормила, учила, лечила, а все для
того, чтобы потом этот сильный, красивый, образованный парень достался
уже готовеньким какой-то там... И все, и мать побоку. Галина Ивановна
изо всех сил старалась найти в невестке явные и тайные недостатки, чтобы
оправдать свою ненависть к ней, и не понимала, что, будь она даже анге-
лом во плоти, ничего бы не изменилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20