Я извлекал задремавшего подзащитного из-за фикуса, и он наконец получал возможность приступить к исполнению педогогических обязанностей.
С тремя шустрыми погодками (мальчик - девочка - мальчик) Остап проводил регулярные, но не обременительные занятия. Впрочем, ученики оказались чрезвычайно понятливыми и сообразительными.
- В чем счастье? - спрашивал Остап.
- В миллионе! - отвечали дети в унисон.
- А на чем принесут этот злосчастный миллион?
- На блюдечке с голубой каемочкой!
- А кому вы дадите ключ от квартиры, где деньги лежат?
- Бендеру!
- А какой город самый лучший в мире?
- Ри-о-де-Жа-ней-ро!
Во время июльских событий семнадцатого Остап дал подопечным наглядный урок арифметических действий.
- Мои маленькие друзья, - сказал он, показывая через окно на толпу взвинченных и страждущих пролетариев. - Не сливайтесь с массами - это весьма бесперспективное сложение, так как обыкновенно за глупым сложением следует шумное, с избытком плачевных эффектов, пиф-паф! - вычитание. А в сумме пример людской дурости венчает мостовая, заваленная нулями.
Дети присяжного поверенного обожали Бендера. Звали его в своем кругу Осей и втихаря дополнительно подкармливали, делясь последним.
А Остап, терпеливо снося шалости погодков и не менее терпеливо принимая участие в ежедневных судебных заседаниях, все никак не мог забыть о трагично-утраченных фабержевских яйцах и активно искал повода насолить большевикам.
Наконец его мечта приняла реальные очертания.
- Смотри, какие деньжища обещают за поимку главного немецкого шпиона! - Бендер потряс передо мной свежей газетой.
- Ты еще шпионов не ловил. Наверняка опасное занятие!
- Этого шпиона можно взять голыми руками.
- И кто же он?
- Ленин. Оказывается, его еще в Швейцарии с потрохами купил Вильгельм.
- Обожди... Ленин? Ленин?.. Какая-то цаца у большевиков?
- Вспомни, Остен-Бакен, Финляндский вокзал. Плюгавый истерик в кепчонке, длин-н-нющ-щ-щую речугу закатил с броневика. Я еще в него кирпичом зафитилил.
- Ну, во- первых, не кирпичом, а булыжником средних размеров, а во-вторых, - попал в какого-то грузинистого типа с усами.
- Это не я ошибся - булыжник.
- Неодушевленному предмету можно простить ошибку. А вот ты уверен, что Ленин - агент вражеской разведки?
- В пломбированные вагоны за красивые глазки и картавость не сажают.
- Допустим...
- Нет, если я не сдам Ленина властям, спать не буду. Ох, и заплачут у меня большевики горючими слезами. Где это видано - экспроприировать у честного экспроприатора законно экспроприированные яйца экспроприаторов!
- Не петушись. Нам все равно Ленина не найти. Сидит он где-нибудь на берегу тихого озера в шалаше из сена и дышит свежим воздухом.
- Ты хоть соображаешь, Остен-Бакен, какую несусветную чепуху несешь? Человек масштаба и влияния лидера большевиков и дня не продержится без цивилизованных удобств. Можешь ты представить себе товарища Ленина, вульгарно сидящего на корточках в кустах и мнущего лист лопуха? Трава колется, комары кусаются. Нет, он лучше выберет привычное благоустройство тюремной камеры, чем переносить подобное издевательство.
- Итак, заседание продолжается, - в комнату энергичным шагом вошел присяжный поверенный и выхватил у Остапа газету. - Ну-с?
- По-моему, Ленину резон замаскироваться под рабочего и раствориться в родственной среде? - сказал я поспешно, дабы не дать присяжному поверенному приступить к опросу свидетелей.
- Вздор, молодой человек, сущий вздор... Я, например, случайно осведомлен, что главный петроградский дворник активно помогает прятаться разбежавшимся, как зайцы, большевикам, а его брат, состоящий при кавалергардском полку принимает особо опасных преступников...
- За мной, - Остап чуть не сшиб чиновника с газетой. - Остен-Бакен, не отставать!
Я догнал Бендера уже на улице.
- Обидел человека, сорвал заседание.
- Не идиотствуй... Я знаю, где Ленин... В кавалергардских казармах!
- Он что, самоубийца или псих?
- В этом-то и соль. Там его искать никому и в голову не взбредет.
- Проверить можно.
- Не можно, а нужно, и без промедления, а то будет поздно.
Через час мы с Бендером припали носами к мутным стеклинам кавалергардской дворницкой.
Там двое, в новых брезентовых фартуках с бляхами резались в карты.
Рядом высились девственные метлы.
- Который Ленин? - спросил я шепотом. - Тощенький?
- Да ты на другого смотри.
- Это же грузин, тот самый, с Финляндского вокзала, познакомившийся с твоим булыжником.
- Попались, большивечки!
Мы осторожно перебрались к окну с открытой форточкой.
Тощенький вдруг отшвырнул карты:
- Коба, ты опять смухлевал!
- Расклад такой, уважаемый кацо, Михаил Иванович Калинин, - грузин любовно потеребил усы. - Расклад.
Мы удалились, не замеченные, игроками возобновившими партию.
- Давай-ка, Остен-Бакен, сдадим этих олухов ближайшему шпику и продолжим погоню за Лениным.
- Вон как раз один из-за столба фонарного выглядывает. В котелке, с тросточкой и моноклем.
- Они бы еще на лбах у себя писали заглавными буквами название ведомства, - Остап досадливо сплюнул. - Нет, с кем приходится иметь дело...
Мы прогулочно и беззаботно миновали пустынную мостовую.
- Чего изволите? - шпик прогнулся и осклабился гнилыми зубами.
- Почем берешь за немецкого агента?
- Смотря по весу: За Ленина сто червонцев не пожалею.
- А за соратников?
- Имеется адресок? - шпик выдернул из кармана узкую записную книжку и обгрызок синего жирного карандаша.
- Мы согласны отдать грузина за полцены.
- Грузина? - переспросил шпик, возвращая блокнот в карман, отяжеленный револьвером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36