– Томми, становись к этой раковине, – сказал он. – Начнешь с офиур. Когда они пугаются, у них отпадают лучи, поэтому будь осторожен. Мы успокаиваем их, добавляя немного пресной воды в морскую. Это действует на них, как наркотик.
Томми бережно взял первую за луч, пол-луча обломилось. Вторую он взял за красное, похожее на пуговичку, тельце. Положив несколько штук в таз с соленой водой, он добавил в него пресной воды, и офиуры успокоились. В это время дядя Майк торопливо ставил бидоны с осьминогами в холодильник.
– От холода они успокоятся, – сказал он, – а заспиртовывать их можно будет завтра.
Джилл, восседая на табуретке, цветными нитками прикрепляла хитоны к предметным стеклам. Они были похожи на маленьких раков.
– Если их не привязать, – объяснила она, – они свернутся в шарик. И тогда их уже не расправить, чтобы изучать под микроскопом.
Время шло быстро. Когда тетя Луиза позвала их ужинать, у Томми разламывало спину. Однако он успел усыпить несколько десятков офиур, и дядя Майк сказал, что из него получится прекрасный лаборант. Томми очень понравилось это слово. Но ему снова стало не по себе, когда за столом Джилл спросила:
– Папа, что теперь будет?
– Да ничего, – ответила тетя Луиза. – Судья только взглянет на Майка Уоррена, и ему сразу станет ясно, что он ни в чем не виноват.
Дядя Майк вздохнул.
– А затем он только взглянет на гарибальди и подумает… – сказал он. – Я поговорю с адвокатом и выясню, в каком я положении.
Томми уже лежал в постели, когда дверь приотворилась, и в темную комнату заглянула Джилл в ночной рубашке.
– Спишь? – шепотом спросила она.
– Нет, – ответил он.
Джилл подошла к кровати.
– Томми, а… ты, ну… не мог поймать их… случайно?
– Это же все равно, что не заметить бабочки у себя на носу, – сказал Томми. – Они же такие яркие.
– Ну, я так, – протянула Джилл. – Папа все-таки ужасно расстроен.
Томми уставился на странный покатый потолок. Он кашлянул.
– Может, я и правда поймал их, – пробормотал он. – Я же очень торопился.
– Все равно, спасибо, – вздохнула Джилл. – Врать ты не умеешь. Да и вообще, мне кажется, врать тут не надо.
Она ушла, а Томми задумался над событиями дня, покусывая нижнюю губу. На душе у него было скверно. Если бы он соврал инспектору, все было бы в порядке. А теперь слишком поздно. Наверное, дядя Майк очень на него сердится. Врать не хорошо, но еще хуже сыграть с дядей Майком такую штуку, как эти парни… или кто-то другой. Какое зло меньше?
Он повернулся на бок и закрыл глаза. Старый дом окутывала мертвая тишина. Издалека донесся наводящий тоску вой ревуна: «Вау-у-у! Вау-у-у!» Вторая нота была низкой, точно угрожающее ворчание строгого льва. Его пробрала дрожь. В тумане чувствуешь себя одиноким, словно узник в темнице. Если бы сейчас та женщина из Бюро помощи приезжим спросила его, не хочет ли он чего-нибудь, он бы ответил: «Да, мэм. Я хочу домой».
Томми на цыпочках подошел к окну и посмотрел в густую мглу. Он еле-еле различил пальмы. Воздух был сырой и холодный. Внезапно открылась дверь, он виновато обернулся и в свете, падавшем из коридора, увидел дядю Майка.
– Ну-ну, Шкипер! – сказал тот. – Не спится?
– Я… мне жарко стало, – сказал Томми и торопливо юркнул в постель, чтобы дядя не заметил, как он дрожит.
Дядя Майк укутал его в одеяло и присел на край кровати.
– Из тебя выйдет хороший помощник, Келли, – сказал он. – Мне понравилось, как ты работал в лаборатории. Прямо-таки профессионально.
– Спасибо, – сказал Томми, и к горлу у него подкатил комок. – Извините меня… Ну, если бы я сказал инспекторам…
– Ты поступил правильно, – ласково сказал дядя Майк. – Говорить правду, во всяком случае, полезно: не надо помнить, что ты там наврал.
Томми лежал, стараясь не выдать волнения. Ведь так всегда говорила мама! Через минуту дядя Майк встал.
– Спокойной ночи, – сказал он. – Завтра трудный день. Постарайся выспаться.
Он затворил за собой дверь, и Томми закрыл глаза. В душе у него было спокойно. Дядя Майк не сердится. И хорошо, что он не соврал. По телу разлилась усталость, его подхватила теплая волна и понесла в сон. Ревун все еще порыкивал, но уже как старый ручной лев, охранявший дом.
Рано утром они уже были в лаборатории. Целый день они заспиртовывали и переписывали вчерашний улов. Дядя Майк обрабатывал более крупных животных, таких, как морские зайцы и лоттии. Днем он начал готовить их к перевозке. Морские звезды, хитоны, офиуры и осьминоги запаковывались в полиэтиленовые мешочки. Каждый мешочек помещался в банку с соленой водой, которую закупоривали машинкой для домашнего консервирования. Теперь их уже можно было упаковывать в картонки.
Под вечер дядя Майк отнес в грузовичок несколько картонных коробок и уехал в Сан-Диего. К ужину он не вернулся. За столом Джилл положила перед собой расписание приливов и начала его изучать.
– Завтра опять малый прилив, – сказала она. – Давай после ужина соберем снаряжение.
– По-моему, папа не собирается завтра на пляж, – сказала тетя Луиза. – Почему бы вам не съездить поиграть с Вуди? Томми может взять мой старый велосипед.
– Почему не собирается? – настороженно спросила Джилл. – В следующем месяце малые приливы будут уже в ночное время, и мы не сможем работать. Нет, нам надо пойти.
– Я знаю. Но папе надо поговорить с адвокатом, – сказала тетя Луиза.
Джилл с недоумением на нее посмотрела, потом сообразила и сердито воскликнула:
– Просто убила бы этих парней!
Проснувшись, Томми долго над этим раздумывал, а теперь сказал:
– А вдруг это все-таки Таинственный Смит? Что, если это он подкинул рыбок в бидон, а потом подослал инспекторов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24