При этом он не пояснил, имеется в виду руководство или журналист. Очевидно, уважаемый представитель не подумал, что наносит оскорбление лично корреспонденту и всему коллективу нашей всенародно любимой газеты. Редакция оставляет за собой право адекватно отреагировать на дикую выходку чиновника».
Волохов проводил Светку до работы. Зеленые московские дворики были завалены вырванными с корнем и сломанными деревьями. Ленинградский проспект походил на лесоповал. Вперемежку с тополями и липами лежали сорванные рекламные щиты, стояли искореженные автомобили. Троллейбусы и трамваи встали, ремонтные бригады сбивались с ног, меняя оборванные провода.
— Картина Репина «Не ждали», — прокомментировала Светка.
— Это точно, — согласился Волохов, помогая ей перебираться через бурелом. — Неужели нельзя было предвидеть? Ведь ясно было, что с погодой что-то не то творится. Что же ваш Гидрометцентр?
— Ха, шараш-монтаж это, а не Гидрометцентр! Теперь навешают лапшу, что, мол, атмосферные потоки разогнали над столицей вечный смог и, наконец-то, народ вздохнет с облегчением. Я помню, после Чернобыля один из этих деятелей, на полном серьезе заявил, что радиация в некотором роде, даже полезна организму.
Договорились, что Волохов встретит ее после работы. Светка чмокнула его в щеку и исчезла за стеклянной дверью.
Волохов перешел Ленинградку и, зайдя в «Смену», выбрал самого большого плюшевого медведя. Медведь был веселый, с растопыренными, готовыми для объятий лапами. В продовольственном магазине возле метро Волохов купил шампанского и фруктов. Затем, вспомнив про Витька, прихватил водки, закуски и пошел навестить «соавтора».
На удивление, Тимирязевский парк почти не пострадал. Может, дело в том, что деревья здесь стояли плотной стеной, и ветру негде было разогнаться, а может потому, что на краю парка росли дубы, которые, не дрогнув, приняли всю силу урагана.
Витек, пригорюнившись, сидел у тлеющего костра. Земля была мокрая, и он подстелил под худой зад пластиковый пакет. Одет он был в свое старое рванье и Волохова встретил, как родного. Только почему-то глаза прятал.
— Паша! А я думаю, куда ты пропал, — преувеличенно обрадовался он, — о-о, смотри, какой зверь у тебя!
Волохов прислонил плюшевого мишку к пеньку и стал доставать продукты.
— Ну, как тут у вас? — спросил он.
— Вот, — Витек похлопал себя по рукаву пиджака, — переоделся, как говорится, из чистого в теплое. А то замызгаю и в город-то пойти не в чем будет.
— Похвально, — одобрил Волохов, — ты чего такой смурной?
— Да, видишь, дело какое, — пробормотал Витек, потом махнул рукой, решившись: — Ай, да, ладно. Люська, сука, костюм твой продала. Не уследил я, ты уж прости.
— Ну, что ж делать, — Волохов пожал плечами, — он мне, может, больше и не пригодится. Но твой-то в целости?
Витек закряхтел.
— Паш, тебя ж не было два дня, а она, зараза, пристала: зачем он тебе да зачем, — он огорченно махнул рукой, — если, говорит, спросит — скажешь: потерял. Вот на мой и похмелялись.
— Да, красиво жить не запретишь.
— Угу, — согласился Витек, — а сейчас я ее с пустой посудой погнал. Пусть подлечиться принесет.
— На вот, лечись, — Волохов протянул ему бутылку, сделал себе бутерброд и уселся на бревно.
Витек, пожелав ему здоровья, хватил стакан и налег на закуску. Волохов смотрел, как он аккуратно ест, стараясь не капнуть маслом от консервов на расстеленную газету.
— Слушай, Виктор, не надоело в лесу жить?
Витек покосился на него, дожевал, запил газировкой и, налив себе еще полстакана водки, откинулся, облокотившись на локоть.
— Летом нормально, — задумчиво сказал он, — а зимой в подвалах ночевать приходится. Тут знаешь сколько таких как я бродит? О-о! Рынок рядом, подкормиться всегда можно. Черные, правда, издеваются. За людей не считают. Хотя и правда, какие мы люди, так, покойники ходячие. Твари бессловесные.
— А жилье есть?
— Паша, не поверишь, есть жилье. Однокомнатная хата возле «Байкала». Я ж двадцать пять лет на заводе отпахал. Заработал. Выпить, правда, люблю. Вот, когда завод родной разваливаться стал, меня по тридцать третьей статье и вышибли. Запил я, жена ушла. Опомнился — мебель пропил, в квартире — шаром покати, и ушел я на волю. Ключи соседке оставил и ушел. И здесь жить можно, и поговорить есть с кем, хотя законы тоже волчьи.
— Назад не тянет?
Витек опрокинул стакан, занюхал рукавом и кивнул.
— Тянет. Да я уж решил — все! Последнее лето такое. Хватит груши околачивать, надоело.
— Точно, не передумаешь?
— Нет, Паша. Тоскливо тут. Не могу я в безделье. Двадцать пять лет через проходную на смену ходил. Тянет обратно. Может, и возьмут. Говорят, работа появилась, заказы военные пошли. У нас же оборонный завод был. Правду говорят: кому война, а кому — мать родна!
Волохов вытащил шариковую ручку и записал номер своего сотового телефона на куске газеты.
— Вот, возьми. Денег не дам, впрок они тебе не пойдут…
— Это точно, — кивнул Витек.
— …но, если совсем туго станет — звони, и как соберешься домой — позвони. Помогу, чем смогу.
Витек спрятал бумажку и хитро прищурился.
— А ты, видать, подружку нашел, а? Побритый, спокойный. Медведя купил. Хорош подарок — бабе игрушку, — он покрутил головой, — ох, Паша!
— Нашел, Витя. Вроде, нашел.
— Ну и слава богу, — Витек решительно разлил водку, — давай-ка за это самое! Мужику одному трудно. Пропадет. С бабой куда как легче. Я потому и Люську хочу с собой забрать.
— А пойдет?
— Вожжами вдоль хребта пройдусь разок — побежит, как миленькая!
— Ну, тогда давай, — согласился Волохов, поднимая стакан.
Глава 12
Рец не спеша сложил газету пополам, потом еще и еще раз пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111