Бонапарт назначил его своим военным министром, ибо уже сам факт, что Вильгельм имел смелость совершить нападение на столь могучую державу, достаточно красноречиво говорил о его решительности и отваге.
— Но хотя бы одно-единственное последнее слово, ваше величество.
— Объявите, что император сказал: да здравствует мир, долой войну!
После чего, заметив сияющих от счастья Изерли и Стибо-рика, пробормотал:
— Герои!.. Что-то много их развелось...
И тут-то и решил, каким будет последнее его слово.
— Скажите лучше так: чтобы переварить пищу, нужно принимать ее хотя бы за два часа перед сном.
И пошел ко дворцу неторопливым шагом.
Глава третья
В тот же самый день Боб на поезде выехал в городок, где он родился и вырос и где жили сейчас его родители. Ему предложили лететь самолетом, но он отказался, и все подумали, что Боб, наверное, уже по горло сыт всякими самолетами, с которыми у него, конечно же, связаны тысячи всяких воспоминаний. Однако, когда спросили о причине отказа у самого Боба, он ответил, что самолет штука опасная и что с ним каждую минуту можно ждать беды. «Но вы же полетите гражданским», — возразили ему с недоумением. «Тем более»,— сказал Боб.
Он прибыл на место вечером следующего дня. В честь Боба поезд простоял на станции гораздо дольше, чем обычно; он простоял полчаса, хотя по расписанию полагалось всего каких-нибудь пять минут. Боб давно уже вышел со станции и миновал даже несколько улиц тихого городка, а поезд все еще стоял и стоял у пустынной и мокрой платформы.
Дом своих родителей Боб узнал еще издали и, узнав, остановился на мгновение, опустил чемодан на землю. Во всех окнах было темно. «Опять в темноте сидят,— подумал Боб, — опять от скупости света не зажигают».
Он почувствовал прилив нежности к родителям, поднял чемодан и продолжил свой путь. Проходя мимо магазина, он вспомнил, что не привез подарков. Вошел. Магазин был маленький и бедный. И ничего такого, что годилось бы в подарок, в нем не нашлось, особенно для отца, как это, впрочем, всегда бывает. Он купил двуствольное ружье. Матери купил платки, а сестре конфет.
Постучавшись, он довольно долго ждал, пока за дверью послышались шаркающие шаги. Боб вспомнил, что у отца с матерью была привычка вместе выходить на стук и выяснять, кто там стучится.
— Боб? — удивилась мать.
— Здравствуй, ма.
— Ну вот, приехал все-таки, — недовольно буркнул отец. — Здравствуй.
Мать, не отрывая глаз от сына и не придя еще в себя от такой неожиданности, пробормотала чуть слышно:
— Ты что небритый?
Боб протянул ей платки. Мать, тронутая подарком, обратилась к мужу:
— Посмотри, что он мне привез.
— А это тебе,— сказал Боб и протянул отцу двустволку.
— Что это за штука? — спросил отец.
— Ружье.
— А, ружье... В соседнем магазине купил, что ли?
— Да.
— Знаю, двадцать долларов стоит. Давно оно там, никто не берет.
— Почему?
— Потому что слоны в наших краях давно уже не водятся.
— Когда же они водились? — засмеялся Боб.
— Были, были когда-то... Не твоего ума дело...
После ужина, когда отец с сыном сели играть в домино, Боб спросил:
— Вы почему в столицу не приехали?
— А зачем нам было приезжать?
— А затем, что весь город меня встречал. Могли бы и вы приехать.
— Весь город? Какое до тебя дело всему городу?
— Не знаешь будто бы?
— Ничего я не знаю. Боб опешил.
— Не знаешь, что это я сбросил бомбу?
— Какую бомбу? Какое отношение ты имеешь к бомбе? Бомбы бросают, когда война.
— А это... — опешил Боб, — а это, по-твоему, не война была ?
— Какая война? В первый раз слышу.
— Да ну тебя, — вмешалась жена. — Разве ты не помнишь, я тебе говорила как-то, что сейчас война.Ты в саду был, помнишь, сухую нашу яблоню пилил — вот тогда я тебе и сказала.
— Ничего ты мне такого не говорила.
— То есть как это не говорила?
— Не говорила — и все.
— Да ну тебя...
— Стало быть, ты все это время не учебой был занят? Я думал, ты учишься... А выходит, что бросил все, воевать отправился...
— Тебе, может, подразнить меня охота, па?
— Ты как со мной разговариваешь?"— вскинулся отец. Потом спросил в прежнем своем тоне: — Ружье-то зачем принес? На кой оно...
— Ну сунь его куда-нибудь, пускай будет.
— Ладно, пускай будет, — смягчился отец.
— Па, выходит, ты и понятия не имеешь, что я теперь герой? Национальный герой. Меня сам Бонапарт во дворец вызывал, разговаривал со мной, пожелал удачи.
— А кто такой Бонапарт?
— Наш император.
— Нашего императора зовут Трумэн, а не Бонапарт.
— Па... опять ты надо мной смеешься?
— Мне что, неизвестно, как зовут моего императора, что ли? Каждый день в газетах про него читаю.
— Ну-ка дай мне хоть одну газету.
— Слушай папу, — снова вмешалась мать. — Он старше тебя и лучше знает жизнь.
— Вон его портрет на стене, смотри.
Боб посмотрел и увидел незнакомого мужчину.
— Кто это?
— Наш император.
— Наш император не он.
— Наш император он.
— Разве у нас два императора?
— Конечно нет. Император у нас один. Вот это и есть наш император.
Последовало долгое молчание.
— Но неужели ты ни разу не читал в газетах, что идет война?
— Не помню. Вот мать твоя вроде бы и говорила мне, но я, видишь, забыл.
— Как можно забывать такие вещи?
— А почему нельзя? Почему я должен обязательно это помнить? Почему я должен обязательно этим интересоваться? Когда объявляли войну, меня ведь не спрашивали! Не спрашивали ведь? Сейчас вот тоже, например, в городке у нас на месте парка двухсотэтажное здание вздумали строить. Моего мнения не спрашивают ведь? Не спрашивают...
Боб вышел на улицу.За углом соседнего дома он смутно разглядел застывших в поцелуе парня и девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50