— Я так и предполагал, но...
— Что "но"? Вас, видимо, интересует роман Убукаты с иностранкой?
— Признаться, да. Неожиданно Тэрада вспылил:
— А почему, собственно, вас интересует его прошлое? Не годится тревожить память покойного. Я думаю, нам лучше прекратить этот разговор!
— Простите, но мне непонятно ваше раздражение,—удивился Кохияма. — Я ведь без всякой задней мысли. Мне просто захотелось получить представление о жизни покойного. Согласитесь, в этой истории кое-что наводит на размышления. Ведь и вы наверняка слышали о том, что Убуката как будто бы стал жертвой врачебного недосмотра. Все разводят руками: такая масса антибиотиков, а человек умер, словно никаких средств от воспаления легких нет и в помине! Не правда ли, странно? И потом, Убуката-сан — человек, несомненно, одаренный и в высшей степени работоспособный, почему же он никак не проявил себя в науке? Ведь, по существу, он так и остался заурядным микробиологом... да, именно заурядным, хоть он и был ответственным сотрудником института.
— Простите мою горячность, — сказал Тэрада. — Я, наверное, неправ. Но мы с Убукатой вместе учились на медицинском факультете в Мукденском университете и были с ним довольно близкими друзьями. Мне сейчас трудно
о нем говорить.
— Да, но говорить о покойном — еще не значит перемывать ему косточки, — возразил Кохияма и тут же пожалел об этом: зря он проявляет такую назойливость, ведь его, собственно, интересует не сам Убуката, а его
дочь!..
Тэрада поставил пустую рюмку на стол и рассеянно посмотрел на своего собеседника. Почему Убуката не сделал карьеры? Наверное, по той же причине, что и он сам. Они слишком далеко отошли от главного направления в науке. Их молодость, их интерес к пауке навеки похоронены в Маньчжурии, бывшей когда-то предметом их 1рсз. Потеряв своего старого друга, теперь он, кажется, окончательно это осознал...
Тэрада снова рассеянно взглянул на Кохияму и сказал:
— Завтра я собираюсь побывать на квартире покойного. Вы не заглянете туда?
— Завтра?.. К сожалению, я буду занят в редакции.
— Мне, собственно, придется работать там в течение нескольких дней, — сказал Тэрада и как бы в пояснение добавил: - Я должен помочь сотрудникам института разобрать архив Убукаты и привести в порядок исследовательские материалы.
— Послезавтра я обязательно с вами поеду, — ответил Кохияма. — А что это за материалы? Над чем все-таки работал Убуката-сан?
— Я вам, кажется уже говорил. Он изучал культуру микробов, устойчивых к лекарственным препаратам.
— Да, вы об этом говорили, но...
— Да, да, — торопливо добавил Тэрада, — это было темой его научной работы. Точнее, он занимался генетическим исследованием устойчивых к лекарственным средствам кишечных палочек.
И Тэрада, решив, по-видимому, что такой ответ избавляет его от дальнейших расспросов, принялся за овощи. Покончив с едой, он повер нулся к окну, за которым блестел канал, маслянисто-зеленоватый в неоновом свете.
На лице Тэрады появилась горькая улыбка, и Кохияма подумал: "Может быть, и его смущает мысль, что кишечная палочка не имеет никакого отношения к воспалению легких?.."
— Эмма Убуката работает манекенщицей в ателье мод, — швырну» карандаш на стол, сказала Нобуко Маэдо. — Ее мать была из русских белоэмигрантов. Портреты Эммы не раз помещались в еженедельнике "Трибуна нового человека".
Штат отдела науки газеты "Нитто" состоял из четырех человек, включая заведующего отделом Сомэю. Они занимали уголок в огромной редакционной комнате и сидели друг против друга, поставив свои столы прямоуголь пиком. Сегодня Цурумого — старейший сотрудник отдела — заболел и не явился в редакцию, и еженедельную полосу научных новостей пришлось. готовить троим: Сомэе, Кохияме и Нобуко Маэдо.
— Она пользуется такой известностью? — удивился Кохияма.
— Нет, об известности говорить еще рано, — ответила Маэдо. — Но ведь сейчас такая мода на метисок! Вот она и выплыла на этой волне. У нее красивые глаза, гибкое, как у пантеры, тело, она бесстрашна, даже дерзка, знает иностранные языки. Вы непременно влюбитесь в. нес, Кохияма-сан, она в вашем вкусе.
— Возможно, — усмехнулся Кохияма, стараясь скрыть свое смущение. Начни этой женщине возражать, она обрушит на тебя словесный поток.
Повернувшись к Сомэе, он спросил:
— Вы что-нибудь слышали о факторе К?
— Ты хочешь писать об этом в заметке, посвященной Убукате? — вместо ответа спросил Сомэя.
— Нет, в заметке я лишь укажу, что это было темой его исследований.
— Ну, большего пока и не требуется, — сказал Сомэя. — Нашу полосу читают специалисты, а им нужна квалифицированная научная информация. Разберемся сами, тогда и напишем подробнее.
— Согласен. Тем более что какими бы устойчивыми кишечные микробы ни были, не можем же мы написать, что они вызвали пневмонию.
Оба улыбнулись.
— О факторе К я кое-что слышал, — сказал Сомэя. — Это носитель наследственности в так называемых эписомах. Открьггие принадлежит японским ученым: Анибе из Токийского императорского университета, Отиаи из инфекционной больницы в Нагое, Ватанабэ из университета Кэйо, Накатани из Института экспериментальной медицины и Мицухаси из
Гуммского университета. Возможно, это не все, но, во всяком случае, именно они — один за другим — первыми объявили о своем открытии.
Во время войны Сомэя был мобилизован и послан на фронт санитаром. Сразу после окончания войны он стал работать корреспондентом отдела науки и за эти годы приобрел такие знания, о которых начинающие медики или фармакологи могли только мечтать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54