Когда они садились за руль, мимо пронеслась черно-белая полицейская машина с завывающей сиреной. Не такое уж редкое зрелище для Лос-Анджелеса, но «представителю» почему-то показалось, что именно эти копы едут осматривать место убийства израильского подданного с русским именем Олег. Про убийство американского подданного Сирила Мэндела они узнают позднее.
Корсар, Казак, Наташа. Случайное везение
Удивлению и радости Наташи не было предела. Еще бы: Смоленскому авиастроительному объединению срочно понадобился резервный переводчик в делегацию на авиационную ярмарку в Дубай. Причем желательно именно из учащихся — за участие в организации студенческой практики объединению полагались какие-то налоговые льготы. Родители Наташи поначалу были обрадованы гораздо меньше: что ни говори, а одно дело общаться с «носителями языка» не уезжая из Москвы, и совсем другое — отправляться для этого на Ближний Восток, тем более в момент очередного тамошнего кризиса.
И как-то само собой решилось, что отпускать Наташеньку одну «старики» решительно не хотели, но вот если какой-нибудь из ее друзей покрепче не против потратить десять дней своего личного времени и слетать в Эмираты вместе с дочерью, то они могут даже оплатить ему эту поездку. Таким образом вопрос с практикой для Наташи оказался решенным: представленный родителям в качестве кандидата на роль «крепкого друга» Андрей сразу же им понравился. (Еще бы не понравиться: они свою дочку знали; закусив удила, Наташа могла отправиться и одна. А так все складывалось наилучшим образом: вежливая девушка из некоего «Межпартийного фонда развития образования» позвонила и объяснила, что «Фонд» готов взять на себя расходы по поездке сопровождающего.)
Андрей Корсан тем временем узнал, что уже неделю находится в отпуске и что его рапорт о разрешении частной поездки в Дубай рассмотрен положительно.
Дополнительно к этому ему неофициально намекнули, что хоть разрешение уже и получено, но рапорт с просьбой о нем все-таки не худо бы написать, поскольку к делу подшить что-то надо.
Что касается Николая Морозова, то с ним решилось еще проще: после окончания программы в Жуковском его приказом ввели в состав все той же смоленской делегации в качестве «пилота, обладающего навыками демонстрационных полетов». В Смоленске ему организовали несколько полетов на маленьком «СМ-97», который и собирались отправлять на выставку, но при этом руководитель делегации сразу прояснил свое отношение к назначенцам со стороны. Седой полковник запаса Марченко, заработавший первую лейтенантскую звездочку еще над Берлином, сказал Казаку, обильно пересыпая речь матерными междометиями:
— Летаешь ты, так тебя и этак, нормально. Но в Эмиратах мы тебя ни хрена в воздух не выпустим, не рассчитывай. Тебя приказано в состав включить — мы включили, но дальше все. Ребята полгода вкалывали, готовились, на них и надежда. Спрос тоже с них. А ты, уж извини, как бы не пришей к чему рукав у нас будешь. Правда, под тебя и денег нам подкинули, но ты, так сказать, все понял?
Николай вполне все понял и ни на чем особо не настаивал. Заводские летчики поначалу отнеслись к нему весьма прохладно. Однако поняв, что навязанный сверху «пилот с навыками» не намерен, как говорится, тянуть одеяло на себя, они изменили и свое отношение к нему. Более того, узнав, что в Дубае «СМ-97» будет участвовать в боевых стрельбах на конкурсе легких противотеррористических самолетов, Николай сумел дать несколько полезных советов по применению неуправляемых снарядов и таким образом заслужил уважение даже со стороны полковника-ветерана.
Время летело быстро. За десять дней до отправки в Эмираты команду «СМ-97» перебросили под Москву, на Чкаловский аэродром, и только там Казак, неожиданно встретившись с Наташей, понял, что цепочка «случайностей» может быть совсем не случайна. По-прежнему только оставалось неизвестным — а стоило ли ее складывать? Аварийная комиссия по «Крылу» так и не пришла к какому-то определенному выводу: все записи «черного ящика» единодушно свидетельствовали об исправности разбившегося самолета, а обвинять погибших летчиков в сознательном самоубийстве не решились даже самые «желтые газеты». Что касается версии о теракте, то подобные домыслы исправно появлялись в печати после каждой авиакатастрофы. Никаких доказательств злого умысла бойкие журналисты найти не сумели, и вскоре тема сошла на нет. Случайности продолжали оставаться случайностями…
Казак. Панорамы из иллюминатора
«Ил-96» авиакомпании «Трансаэро» делал уже третий круг над водами Персидского залива. В иллюминаторы был виден изрезанный небольшими заливчиками песчаный берег. Вдалеке смутно угадывались прямоугольники городских кварталов Дубая, а в иллюминаторы другого борта можно было увидеть только мелкие черточки волн с белой каймой пены.
Но пассажиры не слишком интересовались морскими пейзажами. Большинство из них были летчиками или авиационными инженерами: в качестве спонсорского взноса «Трансаэро» организовала спецрейс для членов российской делегации на авиавыставку.
В салоне первого класса общались между собой «вели-кие» — генеральные конструкторы и директора заводов, в бизнес-классе разместились их сопровождающие. Экономический же класс был отдан «сермяжным работягам» — так выразился Казак, относя к этой категории и себя, и Наташу, и еще сотню человек: переводчиков, стендистов, референтов Сидели здесь и около десятка летчиков, тех, чьи машины летели на выставку в брюхе транспортных самолетов.
Многочасовой перелет для большинства из них не был каким-то выдающимся событием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111