– Он помедлил. – Хотя все же не исключено, что перед нами сейсмограф или еще какой-нибудь «граф».
– Хранитель сказал, что он заколдован, – вспомнил Банкан.
– Насчет колдовства я сомневаюсь, но полиграфы давали неплохие результаты. Правда, все они были далеки от совершенства. Слишком часто им не удавалось обнаружить правду.
И тут внезапно ящик щелкнул. Джон-Том глянул на Клотагорба.
– Это вы его включили?
Волшебник отступил, отрицательно качая головой.
Точно пробудившаяся кобра, распрямился и поднялся вертикально черный шнур. Двурогая шишка на его конце медленно повернулась к Клотагорбу, затем к Джон-Тому. Не спеша оглядела комнату, слегка покачиваясь из стороны в сторону. В окошках пульсировал слабый желтый свет, как будто там искрило что-то жизненно важное.
– Я всегда говорю правду, – раздалось из решетки, расположенной рядом с бумажным свитком.
Банкан увидел, как на клетчатой бумаге задрожала длинная металлическая стрелка.
– Значит, ты в самом деле детектор лжи? – осторожно спросил Джон-Том.
Утолщение на проводе, которое, как позднее узнал Банкан, называлось штепселем, но ему все равно напоминало змеиную голову, резко повернулось, чтобы «посмотреть» на старшего чаропевца.
– Я Великий Правдивец. Я – сама истина. И я никогда не лгу.
Джон-Том почесал в затылке.
– Одного у тебя не отнимешь – ты говорливей любого из моих знакомых детекторов. Как ты здесь очутился?
– Не знаю. Истина путешествует всюду, не ведая преград. Я помню великую бурю, помню, как меня изучали и тестировали, как превращали, заколдовывали, заклинали, и в конце концов я очутился на золотой подставке в пещере. Там я долгое время провел в праздности, а затем твой отпрыск доставил меня сюда.
– Каково же твое предназначение?
Банкан заметил, что Клотагорб смотрит на устройство, как на очень ядовитую рептилию.
– Говорить правду, только правду и ничего кроме правды.
Раздался лающий смех Сквилла:
– Е-мое, а ведь фиговина, кажись, таки чего-то стоит. Эх, знал бы купчишка, че он уступил за паршивую кучу золота.
– Если бы он узнал о моих способностях, ничего бы не изменилось.
Ленивец не настаивал бы на расторжении сделки. – Штепсель завис перед опешившим выдром. – Он не знал, как со мной поступить. Ведь Граджелут – всего лишь бродячий торговец, что с него взять.
– Я знаю, как с тобой поступить.
Клотагорб настороженно следил за пульсирующим устройством. Штепсель повернулся к нему.
– Нет, не знаешь. Это ложь. Ты все еще убежден, что я смертельно опасен, и скрываешь это от друзей.
Все посмотрели на Клотагорба. Тот молчал, переминаясь в явном смущении, и Джон-Том поспешил на выручку учителю.
– Но почему ты прежде ничего не говорил?
– Никто ко мне не обращался, не задавал вопросов. А ты, – штепсель качнулся в сторону чаропевца, – задел мое самолюбие, и я решил выступить в свою защиту. Когда за душой – ничего кроме правды, нельзя помалкивать в тряпочку и позволять, чтобы об тебя вытирали ноги.
Клотагорб посмотрел поверх очков на своего младшего коллегу.
– В твоем родном мире все подобные устройства так нахальны?
Джон-Том отрицательно покачал головой.
– Большинство из них лишено дара речи. Но ведь и я на родине не умел чародействовать с помощью музыки. А оказавшись здесь, приобрел кое-какие способности. Вероятно, и с машинами так бывает. По крайней мере, с этой, – уточнил он, разглядывая зачарованный детектор лжи. – Конечно, если она не врет.
– Я не умею врать! – отчеканил Правдивец. Затем штепсель смущенно поник. – Хотя иногда жалею об этом. На свете столько неразоблаченной лжи – мне со всей вовек не справиться.
– Если ты говоришь правду, – упорствовал Джон-Том.
– А не проверить ли нам его? – предложила Ниина. – Друг на друге.
– Ну, не знаю, – медленно проговорил Клотагорб. – Сомневаюсь, что это хорошая мысль. Я уже не раз подчеркивал: правда бывает опасной.
– И это соответствует действительности, – подтвердил Великий Правдивец. – Черепах, а ты неглуп.
– Я величайший волшебник всех миров, – произнес Клотагорб тихо и без малейшего хвастовства.
Правдивец не возразил, и это произвело на всех впечатление.
– У меня идея! – оживился вдруг Сквилл. – Как насчет того, чтоб мы наведались в город вместе с этим трепачом?
– Не самое лучшее предложение. – Клотагорб колебался. – И все же, если тщательно контролировать ситуацию, эксперимент может оказаться полезным. Для всех нас.
Банкан посмотрел на отца.
– Пап, ты всегда решал проблемы с помощью чаропения.
– М-да, пожалуй, – пробормотал Джон-Том.
Не дожидаясь, когда в него ткнут пальцем, ящик прогудел:
– Это ложь.
Талея гневно посмотрела на Правдивца.
– Интересно, твои защитные чары выдержат несколько метких ударов мечом?
Провод со штепселем на конце напрягся.
– Правду-матку не зарежешь!
– Не уверен, что мне нравятся машины, которые умнее меня, – размышлял вслух Джон-Том.
– Я не умнее тебя, – натянуто ответил Правдивец, – и это тоже истина. Просто я называю вещи своими именами, и я всегда прав.
– Так уж и всегда?
Штепсель кивнул.
– Всегда.
– Жалко, что тебя нельзя ненадолго выключить.
– Чаропевец, правда – не вода в кране, ее нельзя пускать или перекрывать.
Джон-Том хмуро посмотрел на машину.
– Вовсе нет необходимости анализировать все мои слова.
– Извини, это профессиональное. Назовем это трудоголической манией.
Джон-Том долго разглядывал ящик, а потом обернулся к наставнику:
– Клотагорб, вы правы. Вы были правы еще до того, как дети нашли эту штуковину, и вы правы сейчас. Она опасна, как сам ад, и мы обязаны от нее избавиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128