Спустя несколько минут брат и сестра как ни в чем не бывало расселись по своим седлам.
– Слышь, чувак, есть идейка поколдовать. Давай-ка прямо тут организуем прохладный пруд. Найдем среди скал подходящую ямку и попробуем. Как тебе моя мысля?
– Не очень.
– Е-мое, Банкан, че ж в этом плохого? Задерживаться не будем, только окунемся. Да разве трудно сделать пруд?
Банкан обернулся к другу:
– Сказал же, нет. Мы и так слишком часто испытывали судьбу. Чары надо беречь. Вдруг закончится питьевая вода? Я же тебе говорил, в таких делах, как музыка, копии всегда хуже оригиналов. Обойдешься без купания.
Сквилл решил обидеться.
– Черта с два! Это мое естественное право, вот так. Клепаная племенная конституция!
– Твоя конституция подождет, пока мы не пересечем Тамаз. – Банкан даже не пытался успокоить раздраженного друга. – Потерпи. Если Граджелут прав, мы скоро выберемся отсюда.
Но Сквилла такой ответ не удовлетворил.
– Ниче себе?! Не, чуваки, вы слыхали, а? Ежели Граджелут прав! Вот так, да?
Путешествие было бы утомительнее, не окажись пустыня такой живописной. В этом отношении Тамаз заслуживала высокой похвалы. В ней хватало нерукотворных башен – одна другой солиднее и краше, у каждой свои очертания, своя расцветка. Прямо из песка вырастали гигантские шпили, за тысячелетия терпеливые ветер и вода украсили их бока причудливыми скульптурными ансамблями.
Граджелут, остро чувствуя назревающий конфликт, попытался отвлечь выдр.
– Вам бы следовало больше внимания уделять ландшафту. Видите вон тот утес? – Он показал на изъязвленные бока темного клина, что торчал из песка, как гнилой зуб из десны. – Согласитесь, его контуры очень похожи на человеческое лицо. – Он водил в воздухе указательными пальцами. – Каменный выступ в центре – нос, над ним – выпуклый лоб, а под ноздрями…
Но его перебил выдр:
– Шеф, мне щас неохота пялиться на все, че похоже на клепаного человека.
Он прожигал взглядом спину невозмутимого Банкана.
Но купца такой отлуп не смутил:
– Что ж, прекрасно. В таком случае поглядите направо, вон на ту созданную выветриванием остроконечную башенку. Разве ее очертания не вызывают в вашей памяти образ дикобраза?
Сквиллу упрямство запрещало поворачиваться и смотреть, но, когда природное любопытство взяло верх, он поразился чуткости ленивца к сюрреальному.
Выдр вскинул голову.
– Да пущай меня вздрючит паршивая рысь, ежели ты не прав хотя бы наполовину.
– И правда, здорово похоже на колючего педика.
Ниина тоже включилась в игру, сама того не заметив. Впрочем, она была готова на все, лишь бы развеять бесконечную скуку.
Игра перешла в состязание – кто найдет самые неприличные или хотя бы необычные черты у изрытых непогодой скал. Ниина поставила рекорд, сравнив кучу щебня с прилегшей лесной антилопой, но его побил Сквилл, утверждавший, что уединенный останец – вылитая мышь в доспехах. Вскоре все до единого искали знакомые черты. Никто не предполагал, что предложенная купцом забава так хорошо убивает время. А Граджелут был в ней настоящим докой, по его словам, лишь это занятие скрашивало долгие странствия в одиночестве.
Утром игра возобновилась, и купец придумал оценивать ее. Очки получали за точность сравнений, за фантазию и за частоту остроумных находок.
Когда Снугенхатт доказывал, что выступ на обрыве – на самом деле ищущий добычу ястреб, тишину окружающей пустыни нарушили крики.
Они доносились со стороны реки. Седоки вытянули шеи и напрягли зрение, но первым источник шума увидел взлетевший Виз.
– Вооруженные наездники на крупных двуногих ящерицах. Все в балахонах с капюшонами, так что не разобрать, из каких они племен.
– Высоки ли они ростом? – озабоченно спросил Граджелут.
– Наездники не больше выдр, из капюшонов торчат острые морды. Усы светлые. Вижу хвосты, длинные, покрытые мехом. У большинства мех светло-коричневый. – Клещеед многозначительно посмотрел на спутников.
– И движутся в нашу сторону.
Сгуненхатт глубоко вздохнул, а потом, заметив большой валун, направился к естественному укрытию.
– Лучше приготовиться к встрече.
Никто с ним не спорил.
Когда носорог расположился задом к камню, а головой к реке, выдры достали луки и стрелы. Банкан положил меч на колени. Виз скрылся в котелке. Граджелут искал применение своим пальцам и, не преуспев, начал нервно грызть массивные когти.
Передвижение кавалькады отмечалось облаком пыли. Всадники наступали, пока не очутились в броске копья от Банкана и его друзей.
Они образовали плотный полумесяц перед непоколебимым Снугенхаттом. Их было достаточно, чтобы воспрепятствовать любой попытке к бегству, кроме того, носорог даже на ровной местности не смог бы обогнать быстроногих ящериц.
Когда осела пыль, путникам удалось рассмотреть тех, кто им противостоял. Верховые животные тратили избыток сил, агрессивно роя землю когтистыми ногами, их ярко-зеленые глаза сверкали боевым задором, блестели острые мелкие зубы. Бросались в глаза тонкой выделки кожаные поводья, седла и прочая сбруя.
Когда всадники заняли позицию, некоторые из них откинули капюшоны.
Лишь бывалому путешественнику Граджелуту удалось определить, какого они роду-племени.
– Это сурикаты.
– Я таких не знаю, – произнес заинтригованный Банкан.
– Да, племя редкое. Но благодаря глазам и мордам их ни с кем не спутаешь. Сурикаты – легендарные обитатели пустыни. Сам я лишь один-единственный раз встречался с ними, и в более благоприятных обстоятельствах.
Среди наездников наблюдались также два-три суслика и отдельные представители еще нескольких пустынелюбивых племен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128