.. "Мертвые сраму не имут!" -
прошептал Мстислав и впервые ударил коня плетью. Степной конь взвился на
дыбы и сделал бешеный скачок. Он помчался с холма вниз, на равнину, а
навстречу ему из-за холмов вылетели густой толпой половецкие всадники. С
ревом ужаса и отчаяния они стегали коней, сбили и смешали ряды галицких
дружинников Мстислава и беспорядочной массой, опрокидывая встречных,
мчались дальше. Вместе с ними конь уносил молодого Данилу Романовича,
тяжело раненного в грудь. Он едва держался в седле, вцепившись в гриву
коня.
Впереди выезжали на равнину татары сомкнутыми рядами, странно безмолвные,
с завернутыми до плеча правыми рукавами, с поднятыми изогнутыми клинками.
Что-то зловещее было в этом молчаливом движении тесной колонны всадников,
когда они, без единого крика, приближались рысью к берегам Калки.
Только фырканье коней, глухой топот и случайный звон оружия нарушали
тишину грозного монгольского войска, скованного единой цепью и единой
волей.
Татары перешли реку, поднялись на другой берег, и тогда только
задребезжали пронзительные сигналы труб. Они с диким воем помчались на
лагерь русских. Там уже заметили стремительное бегство потерявшего разум
половецкого отряда, и поспешно сдвигались в круг тяжелые повозки.
Не задерживаясь около первого русского отряда, татары поскакали дальше,
налетая на встречные растянувшиеся обозы.
Все отряды русских, тянувшиеся по Залозному шляху, видели гнавших коней
половецких всадников и среди них князя Мстислава Удатного. В развевающемся
по ветру красном плаще он мрачно скакал на долговязом сивом жеребце. Многие
русские, бросая повозки, садились на коней и спешили назад к Днепру. Другие
составляли в круги повозки и с боем встречали топорами налетавшие татарские
отряды.
Одна часть татарских войск осадила лагерь князя киевского Мстислава
Романовича. Он шел с десятитысячным отрядом ратников, конных и пеших. Он не
держал связи с другими отрядами, не знал, что предпримет Мстислав Удатный,
и похвалялся, что один, без чужой помощи, истребит "принесенных злым ветром
татар хана Чагониза".
В полдень этого черного дня киевляне стали лагерем на высоком берегу
Калки. Они, как обычно, поставили кругом повозки, когда мимо них пронеслась
лавина обезумевших половецких всадников.
Одиннадцать князей, бывших в киевском войске, сказали:
- Здесь наша смерть! Станем же крепко!
Они перецеловались друг с другом и постановили биться до последнего
вздоха.
Киевляне теснее сдвинули повозки, оградились красными щитами и залегли за
колесами. Они поражали налетавших татар стрелами, отбивались мечами и
секирами,
Глава четырнадцатая
"И БЫСТЬ СЕЧА ЗЛА И ЛЮТА..."
Тучи пыли носились над широкой высохшей равниной, и где особенно
клубилась пыль, там рубились люди, мчались кони без всадников, раздавались
стоны раненых, крики ярости, треск барабанов, пронзительные звуки труб.
Субудай-багатур находился на холме, окруженный сотней отборных тургаудов.
Он посылал всадников узнать; "Как держатся багатуры? Не видать ли свежих
русских войск? Не грозит ли откуда-нибудь беда? Но гонцы возвращались и
говорили, что монголы всюду одолевают, что урусы отступают к Днепру,
бьются, падают, раненые продолжают отбиваться, но ни один не просит пощады,
ни один не сдается в плен.
- Волчья порода! - сказал Субудай.- Волчья им смерть!
Узнав, что киевское войско окружило себя повозками, отстреливается и
отбивается, Субудай посылал на этот лагерь отряд за отрядом, приказывая:
"Опрокинуть телеги! Прорвать кольцо! Поджечь кругом степь!"
Монголы, напирая на русские заслоны, метали копья, натягивая большие
луки, пускали меткие стрелы с закаленными иглами на конце, подкатывали
зажженные связки сухого камыша,- но русские держались так же стойко, сбивая
стрелами и камнями подлетавших близко всадников, и татары не могли сломить
русскую силу.
По приказу Субудая на русский лагерь двинулись, спешившись, сбродные
спутники монголов из разных племен; они взбирались на телеги, размахивая
булавами и кривыми мечами, издавая дикие вопли и подбадривая друг друга.
Русские встретили их ударами топоров на длинных рукоятках, мечами и
дубинами и сбивали нападавших, которые валились с разбитыми черепами...
На третий день Субудай призвал старшину бродников Плоскиню. Он пришел
почерневший, худой от голода. Высокий, сильный Плоскиня теперь еле шел. Два
монгола стояли сзади него и покалывали ножами, чтобы Плоскиня двигался
вперед. Субудай сказал:
- Поди к своим братьям урусам и уговори, чтобы они побросали мечи и
топоры. Пусть уходят домой... Мы их не тронем. За это получишь от меня
свободу.
Плоскиня, придерживая рукой цепь от ножных кандалов, направился к
русскому лагерю. Два монгола шли следом за ним и держали конец сыромятного
ремня, накинутого на шею Плоскини. Он остановился в нескольких шагах от
русских телег. Русские поднялись на телеги и с удивлением смотрели на
странного истощенного человека с тяжелой колодкой на шее. Некоторые его
узнали: "Это Плоскиня-лошадник, он пригонял в Киев табуны половецких коней
и был у половецких ханов переводчиком!" Плоскиня начал кричать русским:
- Мне приказал хан татарский, Субудай-богатырь, сказать вам, чтобы вы
больше зря не бились. Если вы ихней милости покоритесь, то они вас на все
четыре стороны отпустят... Только побросайте все ваше добро - тулупы,
повозки и топоры. Все это татарам нужно за их хлопоты, потому в походах
очень они поиздержались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59