- Мне бросить охоту? Нет, этот совет невыполним! - ответил Чингиз-хан.-
Мы, монголы, с малых лет привыкли охотиться и стрелять с коня, и даже
старики не могут оставить эту привычку... Впрочем, слова твои я сохраню в
моем сердце.
Чингиз-хан, желая наградить Чан-Чуня, поведал пригнать стадо молочных
коров и табун отборных лошадей, но мудрец этого подарка не принял, ответив,
что может вернуться обратно в свои китайские горы в обыкновенной почтовой
повозке. Затем мудрец после прощального представления кагану отправился в
обратный путь в сопровождении своих двадцати учеников и отряда воинов.
Множество приближенных Чингиз-хана провожали старого даоса с кувшинами вина
и корзинами редких плодов. При расставании многие утирали слезы.
В год Обезьяны (1224) Чингиз-хан повел свое войско обратно в монгольские
степи.
Как старый тигр, сожравший корову, медленно возвращается в густые камыши,
в свое логовище, волоча отвисшее брюхо, так медленно подвигалось войско
Чингиз-хана, обремененное огромной добычей. Каждый воин имел по нескольку
вьючных лошадей, верблюдов и быков. Вместе с воинами следовали и стада
баранов, и скрипучие двухколесные повозки, нагруженные одеждами, коврами,
оружием, медной посудой и прочими награбленными у мусульман вещами. Тут же
и на конях, и на верблюдах, и на повозках ехали монгольские и
разноплеменные женщины и дети, и длинными, бесконечными вереницами шагали
пленные - истощенные, оборванные и босые.
Все это шествие подвигалось не торопясь, делая остановки в местах с
удобными пастбищами, так что войско провело в дороге и лето и зиму,
оставляя длинный след в виде павших ободранных коней и быков и трупов
пленных, не выдержавших трудностей пути через безводные щебнистые равнины
Центральной Азии.
Весною Чингиз-хан прибыл к своим кочевьям на реке Керулене и приказал
поставить каганский желтый шатер в становище Буки-Сучегу. Здесь он созвал
совещание всех знатнейших ханов и отличившихся полководцев и устроил
никогда еще степью не виданный богатый пир. Через три дня после этого пира
умерла молодая жена Чингиз-хана Кулан-Хатун. Молва шептала, что в этой
смерти виноваты братья кагана... А истину кто узнает?
Следующий год Курицы (1225) Чингиз-хан оставался с своих родных кочевьях
и обнародовал "Ясак", наставлял монгольский народ на "Путь разума и
довольства", как был назван сборник его поучений.
Глава пятая
ЧИНГИЗ-ХАН РЕШИЛ УМЕРЕТЬ В ПОХОДЕ
Чингиз-хан не мог оставаться спокойным, когда услыхал, что царство
непокорных тангутов снова возмутилось. Великий хан не забыл своего обещания
наказать их царя Бурханя. Он стал готовиться к походу и послал за
сыновьями, уведомив их, что сам поведет войско.
Опять прибыли три сына, кроме старшего, упрямого Джучи.
Второй сын кагана, Джагатай, правитель Маверапнагра, всегда враждовавший
со старшим братом Джучи, во время семейного совещания сказал:
- Джучи полюбил страну кипчаков больше, чем свой коренной улус. Он в
Хорезме не позволяет монголам даже тронуть кого-либо из кипчаков. Джучи
открыто говорит такие бесстыдные слова: "Старый Чингиз потерял разум, так
как разоряет столько земель и губит безжалостно столько народов". Джучи
хочет во время охоты убить нашего отца, и заключить союз дружбы с
мусульманами, отделившись от монгольской коренной орды.
Тогда Чингиз-хан загорелся яростью и отправил в Хорезм своего брата
Утчигина и верных людей с приказом, чтобы Джучи немедленно прибыл к отцу.
"Если же он откажется приехать и останется в Хорезме,- сказал Утчигину на
ухо Чингиз-хан,- тогда ты молча ударь и без упреков убей!"
Джучи послал отцу ответ, что не может выехать вследствие болезни и
остался в степи у кипчаков. А верные люди написали Чингиз-хану, что-хан
Джучи здоров, часто ездит на облавную охоту и что поэтому они остались
возле Джучи, чтобы выполнить тайный приказ великого кагана.
Джагатай выехал обратно для управления своим улусом в Самарканд, а
Чингиз-хан с двумя любимыми сыновьями, Угедэем и Тули, в начале года Собаки
(1226) повел свое войско против тангутов и достиг места Онгон-Талан-Худун.
Здесь он увидел страшный сон и стал говорить о близости смерти. Он послал
за сыновьями, которые находились в другом отряде.
На другой день на рассвете прибыли Угедэй и Тули. Когда они насытились
поданным угощением, Чингиз-хан сказал другим лицам, присутствовавшим в
юрте:
- У меня с сыновьями предстоит тайный совет. О наших заботах я желаю
переговорить с ними в полном уединении. Вы все удалитесь.
Когда все ханы и прочие люди удалились, Чингиз-хан усадил возле себя
обоих сыновей. Сперва он давал им советы относительно жизни и управления
государством, затем сказал:
- Внимательно запомните все, дети мои! Знайте, что, против моего
ожидания, настало время мозго последнего похода. С помощью покровителя
монголов, бога войны Сульдэ, я покорил для вас, мои сыновья, царство такой
необычайной ширины, что от пупа его в каждую сторону будет один год пути.
Теперь говорю мой последний завет: "всегда уничтожайте ваших врагов и
возвеличивайте ваших друзей", а для этого вы должны быть всегда одного
мнения и все действовать, как один. Тогда вы будете жить легко и приятно
наслаждаться своим царствованием. Моим наследником я оставляю, как приказал
раньше, Угедэя. Поело меня он должен быть объявлен великим каганом и поднят
на белом войлоке почета. Стойте крепко и грозно во главе всего государства
и монгольского народа и не смейте после моей смерти извращать или не
исполнять мой "Ясак".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59