Оттуда прозвучал голос, пригласивший войти; майор распахнул старомодную дверь и изобразил нечто вроде стойки «смирно», пропуская вперед Ли Хан. Потом, не без сожаления, закрыл за ней двери. Обычно его не очень интересовали разговоры начальства, но на этот раз ему было трудно справиться с любопытством. Непонятно почему, но он был уверен, что беседа этих двух людей может иметь весьма любопытные последствия.
Тревейн в безукоризненно сшитом штатском костюме сидел за большим письменным столом. За его спиной было широкое окно, откуда открывался вид на Прескотт-Сити. Рядом с окном стоял шкафчик с двумя голограммами. Одна из них изображала трех женщин, а точнее – женщину и двух девочек-подростков, а другая – смуглого юношу в черной форме Военно-космического флота Земной Федерации с серебряными нашивками мичмана, старающегося не показывать, как он ими гордится. Ли Хан оторвала взгляд от голограмм и вытянулась по стойке «смирно» перед письменным столом. Последовала непродолжительная пауза, в течение которой они с Тревейном пристально разглядывали друг друга, вспоминая свою предыдущую встречу, происшедшую совсем в другом месте и при иных обстоятельствах.
Тревейн первым нарушил молчание, предложив Ли Хан сесть.
– Я лучше постою, – ответила она.
– Как вам будет угодно. – Тревейн кивнул, не выразив ни малейшего удивления. – И все же необязательно стоять по стойке «смирно», адмирал Ли Хан.
До Ли Хан дошел смысл его слов, и ее напряженное тело немного расслабилось. Тревейн едва заметно усмехнулся, увидев, как она несколько мгновений смотрела на него широко открытыми глазами. При этом Тревейн подумал, что таким образом Ли Хан выражает крайнюю степень удивления, при которой другие люди замирают с разинутым ртом.
– Да, – продолжал он. – Мы получили одно из редких сообщений, доходящих до нас из Внутренних Миров. Судя по всему, руководствуясь соображениями правового характера, изложением которых я не стану вас утомлять, наше правительство решило предоставить мирам, именующим себя Республикой Свободных Землян, статус стороны, с которой ведутся ограниченные военные действия. – Произнеся это, Тревейн скривился, словно откусил лимон. – Помимо всего прочего, из этого вытекает, что мы должны признавать воинские звания, присвоенные этим, с позволения сказать, политическим образованием… Разумеется, я вынужден подчиниться решению моего правительства, – язвительно усмехнулся Тревейн. – Впрочем, меня утешает мысль, что оно было принято «по соображениям собственной выгоды, а не ради того, чтобы сделать приятное другим», как говорил, разумеется неизвестный вам, Уинстон Черчилль…
– Отчего же «неизвестный», адмирал?! – перебила его Ли Хан. – Черчилль был политиком на Земле в эпоху Мао Цзедуна. Он очень красноречиво выступал в защиту обреченного империализма.
Казалось, на мгновение Тревейн утратил дар речи. Впрочем, он быстро взял себя в руки и продолжал:
– До нас дошла еще одна новость, которую вам будет небезынтересно узнать. Земная Федерация согласилась на широкий обмен военнопленными ради освобождения военнослужащих, оставшихся верными законному правительству и находящихся сейчас в плену в различных Дальних Мирах. Через неделю вы покинете Ксанаду.
Теперь Ли Хан действительно растерялась, а Тревейн с любопытством ожидал ее реакции.
– Адмирал, – наконец сказала она, – пожалуй, я действительно присяду.
Тревейн жестом указал ей на стул.
– Надеюсь, вы сообщите своему командованию, что с вами хорошо обращались?
– Конечно, – согласилась Ли Хан, все еще пытаясь осмыслить ошеломляющую новость. Потом она пришла в себя и добавила:
– Я с особой похвалой отзовусь о медицинском персонале вашего лагеря для военнопленных, о прекрасных профессиональных навыках врачей и прежде всего о гуманном отношении к пленным. – Ли Хан вспомнила Дэффида Левеллина, ухаживавшего за своими пациентами на другой планете, и улыбнулась. – Судя по всему, по крайней мере для самых хороших врачей высокие идеалы гуманизма значат намного больше, чем их политические убеждения.
Тревейн улыбнулся, но не счел нужным рассказать, что они с доктором Юанем очень тщательно подбирали медицинский персонал в лагерь для военнопленных.
– Кроме того, – продолжала Ли Хан, – прошу поблагодарить от моего имени члена Верховного Совета госпожу Ортегу за интерес, проявленный ею к условиям содержания пленных, и передать ей мои наилучшие пожелания.
Ли Хан с интересом наблюдала за тем, какое впечатление эти слова произведут на Тревейна, но он опять лишь кивнул.
– Непременно. А вас в свою очередь прошу передать следующее. – Тревейн взглянул на Ли Хан, положив подбородок на скрещенные пальцы. – Еще до начала официальных переговоров о предстоящем обмене военнопленными ваше правительство репатриировало несколько человек из состава нашего медицинского персонала с Зефрейна, которых мы считали погибшими в результате встречи с тангрийскими корсарами. Однако они успели сообщить нам, что были захвачены в плен, так сказать, людьми, некогда служившими в Военно-космическом флоте Земной Федерации, а тогда ставшими своего рода космическими джентльменами удачи. – Это на первый взгляд немного романтическое определение прозвучало в устах Тревейна как пощечина. – История показывает, – внезапно посерьезнев, продолжал он, – что подобные действия со стороны ренегатов, притворяющихся сторонниками то одной, то другой воюющей стороны, являются неизбежным следствием гражданских войн, одним из ее многочисленных ужасных проявлений, о которых те, кто их развязывает, судя по всему, никогда не задумываются и за которые они никогда не желают брать на себя ни малейшей ответственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165