Вздохнув с облегчением, юноша одну за другой запускает две взлетающие на сотню локтей зеленые сигнальные ракеты.
Подав условленный знак, он допивает воду, съедает ломтик сыра и полкраюхи хлеба и обшаривает взглядом горизонт в поисках Лидрал и «Потешного Зайца». Но над горизонтом вьются лишь чайки – никаких парусов не видно. Наконец на севере появляется сутианский корабль, вдвое превосходящий шхуну размером.
Доррин машет зеленым флагом и, когда на судне поднимают такой же, запускает в его сторону ракету, к которой прикреплен линь. Она падает в воду перед самым носом корабля.
Свесившийся с борта матрос цепляет линь багром. Доррин плавно стравливает сначала линь, а потом и привязанный к нему буксирный канат. Как только канат натягивается, он обрубает трос якоря.
«Хартагей» раскачивается, натянутый как струна канат гудит, и юноша начинает опасаться, как бы он не лопнул. Однако пока шхуна следует за «Потешным Зайцем». От Доррина требуется одно – пока они не приблизятся к молу, держать штурвал крепко и не давать рулю вихлять.
У мола «Заяц» останавливается и спускает шлюпку с четырьмя моряками. Двигаясь вдоль каната, они подплывают к шхуне, привязывают лодку и поднимаются на палубу.
– Смышленый ты малый, мастер Доррин, – говорит шкипер «Зайца», проверив рулевые тяги и поставив к штурвалу одного из своих людей. – Мало кто верил, что это корыто снова поплывет.
– Я едва сдернул шхуну с места, – смущаясь, говорит Доррин, – да и то лишь потому, что у нее малая осадка.
– Не прибедняйся. Ты не моряк, а корабль вызволил. Теперь надо затянуть его в гавань, но это дело нетрудное. Настоящие трудности, – мореход смеется, – начнутся у тебя, когда ты приведешь лохань в порядок. Скажу тебе честно – быть судовладельцем еще та морока!

CXXXII

Копыта Меривен постукивают по покрывшей мостовую ледяной корке. Все окна «Рыжего Льва», кроме ближайшего к главному входу, закрыты ставнями, однако над трубой поднимается тоненькая струйка дыма.
Ставни трактира дребезжат под напором ветра с Северного Океана. Свернув на почти пустую улицу, что ведет к конторе Тирела, Доррин касается своего черного посоха – по нынешним временам с ним лучше не расставаться нигде.
Проехав мимо стучащегося молотком в дверь малого в пастушьей куртке и двоих работников, выкатывающих бочку из мастерской бочара, он приближается к гавани.
Все причалы пусты, окна складов плотно закрыты ставнями. Возле западного мола на колодах покоится «Хартагей».
Привязав Меривен под навесом верфи – сейчас стапеля пусты – юноша берет кожаную папку и направляется в здание, рядом с которым находится шхуна.
– Только ты мог притащиться в такую погоду, – ворчит управляющий по имени Тирел.
Расстегнув куртку, Доррин достает из папки чертежи и раскладывает их на столе, придавив утлы кусочками кирпича.
– Мне нужно, чтобы платформа была обрасоплена вот так, – говорит он Тирелу, указывая на верхний рисунок. – Лестницы...
Тирел, не обращая внимания на копоть и запах не совсем чистого масла, поправляет лампу так, чтобы на стол падало больше света, и всматривается в чертежи.
– Ну и крепкую же платформу ты хочешь! На кой тебе такая?
– Мне нужна очень крепкая, чтобы выдержала сто стоунов железа.
– Тогда тебе потребуется какой-то противовес, а то и перевернуться недолго. И потом – ежели мы установим эту штуковину, как ты собираешься попадать в трюм?
Тирел подходит к очагу и бросает туда маленькое поленце.
– Ну и зима, того и гляди задница отмерзнет! Не иначе как поганые чародеи наворожили.
– А ты что предлагаешь? – спрашивает Доррин, глядя на чертежи.
Протолкнув кочергой поленце поглубже, Тирел возвращается к столу, закусывает нижнюю губу выступающими передними зубами и бормочет:
– Ежели, например, передвинуть вот эту часть на пару локтей...
Доррин хмурится, понимая, что в таком случае наклон оси окажется еще больше, тогда как он всячески стремился свести его чуть ли не на нет. Правда, с другой стороны ось тогда будет короче, а значит и легче.
– Ладно, но коли так, то и брасопить придется по-другому, – говорит он.
– Это-то мы сделаем, – ворчит Тирел. – Чем еще заниматься-то? Но учти, когда спустишь посудину на воду, тебе потребуется охрана.
– Догадываюсь.
– И вот еще. Эта штука выходит наружу ниже ватерлинии. Чтобы в корпус не попадала вода...
Лампа мигает, выбрасывает струйку черного дыма, но спустя мгновение снова начинает светить ровно. Снаружи, загоняя под навес легкий снежок, свистит ветер.

CXXXIII

Насыпав в ступку ивовой коры и звездочника, Доррин берется за пестик, чтобы измельчить смесь в тонкий порошок.
– Знаешь, тебе было вовсе не обязательно сюда приходить, – говорит Рилла, добавив к толченому бринну капельку сиропа.
– Наверное, нет, – рассеянно отзывается юноша, глядя в маленькое, так и оставшееся не закрытым ставнями окошко с южной стороны дома. Снаружи метет пурга.
– Мерга говорит, ты все стараешься наладить машину для своего корабля.
– Машина почти готова, осталось довести до ума паровой котел да доставить все детали на верфь, – откликается Доррин, продолжая орудовать пестиком. Ивовая кора поддается плохо: вместо порошка у него получается что-то вроде мелкой стружки.
– Котлы, машины – по мне это та же магия, – бормочет Рилла, перекладывая ложкой микстуру в чашечку, наливая туда горячего сидра и размешивая снадобье. – А как дела у Лидрал?
– Ей становится лучше, но... – юноша пожимает плечами. – Иногда хочется не только любить, ждать и терпеть.
– А что, свою машину ты смастерил за пару восьмидневок? – спрашивает целительница не то сварливо, не то лукаво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186