– Давай ему побольше чистой воды, но смотри, чтобы он не вздумал что-нибудь делать. Пусть лежит и отдыхает. Ему нужен только покой, и он поправится сам.
Доррин снова засыпает, а когда просыпается, Ваоса рядом нет. На столе рядом с койкой стоит кружка, полная холодной воды. Руки Доррина трясутся, но он дотягивается-таки до кружки и медленно пьет. В это время в комнату заглядывает Ваос.
– Тут Джаслот заходил, – сообщает паренек, садясь на табурет. – Я сказал, что тебя нет, так он заявил, что хочет заказать новую игрушку и оставил набросок. Вроде как приглядел что-то на корабле с Хамора.
– А где набросок? Почему ты его не принес?
– Потому, что целительница велела тебе только ЛЕЖАТЬ И ОТДЫХАТЬ. А мне велела смотреть, чтобы ты не вздумал ЧТО-НИБУДЬ ДЕЛАТЬ.
– Ну, думать-то я могу! – хмыкает Доррин, стараясь не замечать, что от одного этого у него туманится голова. – Принеси картинку. Честное слово, я не сдвинусь с места.
Это чистая правда – двигаться ему попросту не под силу. В скором времени паренек возвращается с листком. Доррин смотрит на него и так и эдак, но решительно ничего не понимает.
– Поверни-ка по-другому.
Ваос вертит набросок по-всякому, но уразуметь, что там изображено, Доррину так и не удается.
– Он сказал, будто это лучший способ следить за солнцем или как-то в таком роде. Тебе это что-нибудь говорит?
Доррин хмурится. Ему кажется, что в его сознании, все еще охваченном лихорадкой, забрезжило что-то похожее на понимание.
– Может быть, – он закрывает на миг глаза, а когда открывает, Ваос уже убрал рисунок.
– Ты же целитель, почему же не можешь исцелить себя? – спрашивает парнишка, присаживаясь на табурет.
– А можешь ты поднять себя с этого табурета?
– Конечно, – отвечает Ваос и тут же вскакивает.
– Нет, не встать, а поднять себя руками?
– Не получается.
– С исцелением дело обстоит так же. Исцелить самого себя невозможно.
– Но почему?
– Не знаю. И слишком устал, чтобы размышлять об этом сейчас.
Доррин откидывается на койку и закрывает глаза.

XCI

Юноша потирает лоб, стараясь смягчить пульсирующую боль и гадая, почему исцеление от лихорадки занимает так много времени. Нынешних его сил хватило только на перенос скудных пожитков в новый дом, но даже с этой, не столь уж трудной, задачей он справился лишь благодаря помощи Ваоса. Бессилие раздражает настолько, что ему хочется грохнуть кулаком по колченогому столу, однако Доррин не дает воли чувствам. Он отпивает из кружки горькую микстуру, а поставив кружку, берет листок и перечитывает написанное.

Лидрал.
Прости, что так долго не отвечал на твое последнее письмо, но меня угораздило подцепить москитную лихорадку. Хочется верить, что, когда ты будешь читать эти строки, я уже смогу вернуться к работе. Дом уже завершен, а на что, чтобы довести до ума горн, уйдет не так уж много времени. Самой дорогостоящей вещью оказалась наковальня. Ты знаешь, на сколько монет потянет одиннадцать стоунов чистого железа? А мне ведь потребуются еще и инструменты. Правда, кое-что я уже сделал сам. У меня есть несколько молотов, три набора щипцов, клещи, штамповочные прессы и кое-что для чеканки, но этого далеко не достаточно. Большая часть денег, вырученных за игрушки, уже потрачена, а тут еще эта болезнь! Как ты понимаешь, она мне монет не прибавила.
Дом кажется пустым, хотя в каморке при кузнице поселился Ваос. Я с нетерпением жду твоего приезда и надеюсь, что уж ты-то сумеешь придать всем этим помещениям жилой вид. Яррл с Рейсой говорят, что комнаты не должны пустовать. Все часто спрашивают, когда ты приедешь.
Помнишь птицу, которую мы видели на дороге в Джеллико? Я уверен, она по-прежнему там. Кружит себе, как ни в чем не бывало, а вот мы не вместе.

Доррин утирает лоб, думая, каким бы еще хитрым намеком, таким, чтобы не поняли посторонние, предупредить ее об опасности. Потом он отпивает еще лекарства. Юноша чувствует, что сила возвращается к нему, однако о том, чтобы взяться за молот, пока не может быть и речи.
Он окунает перо в чернильницу и продолжает писать, но, заслышав снаружи шаги, поднимает голову.
– О, вижу ты уже встаешь, – говорит с крыльца Кадара. Судя по запыленным лицам и перепачканной одежде, и она, и Брид прямо с дороги.
– Заходите, – приглашает Доррин.
– Ну и видок у тебя! Ты какой-то вяленый, – говорит Кадара, присаживаясь на краешек лавки. Брид закрывает дверь и тоже садится.
– Спасибо, – произносит Доррин.
– За что?
– Так ведь вы только приехали – и сразу ко мне! И выглядите так, словно невесть сколько времени не слезали с седла.
– Так оно и есть, – соглашается Брид.
– Успех хуже, чем неудача, – сухо добавляет Кадара. – Чем лучше у нас идут дела, тем больше на нас наваливают новых.
– Хотите сидра? – предлагает Доррин. Он идет к стоящему в углу кухни баку и достает оттуда охлаждавшийся в ледяной воде кувшин. – Холодненький.
– О, так ты все-таки провел водопровод?
– Из-за него я и подцепил лихорадку. Возился на холмах с трубами да бассейном, а там тучи москитов.
Разлив сидр в два толстостенных стеклянных стакана, Доррин вручает один Бриду, а другой Кадаре.
– И стоило тебе так утруждаться? Через год от Спидлара все равно и духу не останется, а нам придется уносить ноги, – ворчит Кадара, перед тем как отхлебнуть сидра. – Тьма, какой вкусный!
Брид одобрительно хмыкает.
– Здешний Совет не уступит Белым, – говорит Доррин.
– Куда он денется? Белые уже объявили о весеннем наборе рекрутов в Кертисе, Кифриене, Монтгрене и Галлосе.
– А Совет не призвал спидларских наемников из других земель?
Кадара с Бридом переглядываются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186