Первых путников – полдюжины взрослых и столько же детей – они нагоняют хорошо за полдень, когда идущую под уклон дорогу еще пуще размывает зарядивший дождь. Дети скользят и падают, Лидрал приходится спешиться и придерживать повозку.
На глазах у Доррина двое мужчин отделяются от группы и скрываются за обочиной.
– Видел? – спрашивает Лидрал.
– Видел. Ты езжай как ехала, а я кое-что попробую.
Сосредоточившись, Доррин направляет Меривен ближе к повозке, одновременно оборачивая себя светом, как плащом, и делаясь невидимым.
Оба мужчины выскакивают на дорогу перед повозкой. Один, коренастый, вооружен мечом без ножен, другой – увесистой дубиной.
– Мы бы хотели забрать эту повозочку, – говорит он. – Сдается мне, нам она нужнее.
– Может и так, – холодно отзывается Лидрал, накладывая стрелу на тетиву, – только она не ваша.
– Не вздумай стрелять, парнишка, – ухмыляется грабитель, введенный в заблуждение мужским нарядом торговки. – Только попробуй, без башки останешься.
– Ну... отдавай вожжи! – рычит коротышка с мечом.
В следующий миг дубина падает на землю. Верзила хватается за перебитое ударом посоха запястье, и глаза его расширяются при виде восседающей на коне темной фигуры.
– Тьма!
– Можно сказать и так! – огрызается Доррин. Ему приходится бороться со жжением в глазах и головной болью, что, впрочем, не мешает отбить неловкий удар вооруженного мечом коротышки. Второй взмах посоха отправляет меч в грязь следом за дубиной.
Беспокоиться больше не о чем: вся толпа беженцев убирается прочь с дороги. Доррин потирает лоб, стараясь облегчить боль, вызванную совершенным им насилием.
– Где ты выучился такому фокусу? – спрашивает Лидрал.
– Сам придумал. Попрактиковался и вроде стало получаться. Но это довольно трудно: я ведь не только становлюсь невидимым, но и сам ничего не вижу. Приходится ориентироваться лишь с помощью чувств, в чем я вовсе не мастак.
Разговаривая, юноша следит за убравшимися с дороги беженцами, но те, похоже, не собираются повторять попытку ограбления. Женщина в серых лохмотьях пытается наложить лубок на сломанное запястье верзилы.
Головная боль никак не унимается. Но ведь другого выхода у Доррина не было. Сила – это всегда сила. Неужто в Кандаре лишь она одна способна внушить уважение?
– Долго еще ехать? – спрашивает он устало.
– По такой грязи... Если доберемся через день, можешь считать, что нам повезло.
Не оглядываясь, они едут дальше. Копыта лошадей хлюпают в дорожной грязи.
Нескончаемо моросит дождь.

CXL

С трудом дотащив брус черного железа до Яррлова фургона, Доррин заталкивает его внутрь. Под тяжестью фургон скрипит.
– Что-нибудь еще? – спрашивает стоящий в грязи близ фургона Ваос, утирая вспотевший лоб.
– Для этой поездки все, – отвечает Доррин, глядя на безоблачное весеннее небо.
– Мастер Доррин, возьми меня с собой! – просит Фриза, стоя на крылечке.
– Быстро беги домой и надень куртку, шалунья этакая! – доносится с кухни голос Мерги.
Ухмыльнувшись, Доррин щелкает вожжами. Медленно, со скрипом, фургон выезжает со двора и катит под уклон, к мощеной дороге. При выезде на нее Доррину приходится попридержать лошадь, чтобы пропустить бредущую в сторону Дью кучку беженцев.
На фургон никто из этих усталых, с трудом переставляющих ноги людей не смотрит. Все они, не исключая детей, сгибаются под тяжестью узлов со спасенными пожитками, а их одежда, у некоторых дорогая и хорошо пошитая, заляпана грязью.
Прищурясь, Доррин оглядывается и посылает свои чувства вдоль дороги в сторону Клета. Так и есть, за этой группой тянутся другие. Это всего лишь струйка, а вот если Бриду не удастся удержать Клет, оттуда хлынет настоящий людской поток.
Фургон с грохотом проезжает мимо «Рыжего льва», а там и мимо «Пивной кружки». Оба заведения открыты: кому война разорение, а трактирщикам она приносит барыши. Чем больше народу бежит с юга, тем больше посетителей в питейных заведениях.
Нищенка у «Кружки», как всегда, канючит медяк, но Доррин не склонен подавать попрошайкам.
В порту пришвартован один-единственный корабль – небольшой быстроходный шлюп с высокими мачтами, явно принадлежащий контрабандистам. У въезда на причал стоит ладно сработанная карета.
Доррин направляет фургон к конторе Тирела. К западу от нее, возле самой крытой верфи, где стоит «Хартагей», разбито несколько рваных палаток, и тощий бородач внимательно присматривается ко въезжающему во двор фургону.
Лидрал встречает Доррина, держа руку на рукояти меча, с которым в последнее время не расстается.
– Неприятности? – спрашивает она, видя его лицо.
– Нет, просто беженцы из Клета. Все идут и идут. А ты видела в гавани корабль контрабандистов?
– Видела. Это судно Дейна, а он поплывет куда угодно, лишь бы сорвать деньжат.
– Там у причала карета. Небось, какой-то богатей купил себе место на борту.
– Скоро в порту от таких будет не протолкнуться, – говорит Лидрал, бросая взгляд на еще не спущенный на воду «Хартагей». – Как только твой корабль окажется на плаву, ему потребуется охрана. Эти люди, – она указывает на палатки, – близки к отчаянию, а их будет становиться все больше.
– Да, если Брид не остановит Белых, всем тут придется туго. Пожалуй, мне стоит перевезти сюда, в порт, свои кузнечные инструменты. На той восьмидневке. Поговори на сей счет с Тирелом, пока я разгружаюсь. Или лучше мне самому?
– Я уже поговорила, – улыбается Лидрал. – Тирел будет только рад. Он ведь рассчитывает, что ты заберешь его отсюда.
– Не он один.
– Скольких ты сможешь взять на борт?
– Наверное, человек двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186