– Меня больше беспокоит, кто им эти медяки платит.
– Эх! – машет рукой жилистый, повязывая шею платком. – Что ты за человек: как что скажешь, непременно испортишь настроение, – он пришпоривает коня.
– Не нравится мне это, – говорит Кадара, подъезжая к Бриду.
– А что мы можем поделать?
– Домой теперь не вернуться. Белые перерезали путь на Отшельничий, и нынче туда плавают только контрабандисты. А я еще не настолько впала в отчаяние, чтобы обратиться к ним.
– Пожалуй, я тоже, – соглашается Брид.
– Это не просто пятно хаоса. Это начало распроклятой войны.
– Похоже на то.
– «Похоже»? И это все, что ты можешь сказать?
– А что еще я мог бы сказать? – со вздохом говорит Брид. – Порой мне жаль, что я не кузнец и целитель, как наш Доррин. Интересно, как у него дела?
– Наверняка, как обычно. Кует да исцеляет, исцеляет да кует, а все вокруг на него не нарадуются.
– Может быть, – Брид щелкает поводьями, чтобы сократить разрыв между ними и арьергардом отряда. – Но сдается мне, у него есть свои трудности. Такой уж выдался год.

LIX

Яррл поворачивает на наковальне металлический брус, подставляя его под равномерные удары Доррина. Потом кузнец снова отправляет заготовку в горн, а перед тем как вернуть на наковальню, достает пробойник. Доррин легко постукивает по пробойнику, образуя паз. Яррл достает вторую заготовку и помещает выступ точно над пазом. Точный удар Доррина, и металлическая затычка становится на место. Еще один удар, и Яррл, кивнув, возвращает деталь в горн.
Затем стальной прут закручивается спиралью, но эту работу кузнец выполняет сам. Доррин тем временем подгребает разворошенный древесный уголь.
Рейса заходит в кузницу и, остановившись у мехов, ждет.
Яррл раскаляет почти готовую пружину до вишнево-красного цвета и окунает ее в бак. Когда железо сереет, он вынимает пружину, опять помещает в горн и следит за накалом. Лишь когда кузнец откладывает деталь в сторону, Рейса заговаривает:
– Там парнишка пришел, назвался Ваосом. Спрашивает Доррина.
– Знаешь его? – поворачивается к Доррину Яррл.
– Это Кирилов конюх. Хороший парень.
– Бьюсь об заклад, пришел канючить работу, – ворчит Яррл.
Рейса, переступив через кучу ломаных тележных деталей, выходит наружу.
– Ты мог бы его взять, – негромко обращается к Яррлу Доррин.
– Зачем это? Ты что, уходишь?
– Я... – Доррин смущается. – Мне хотелось бы малость подзаняться целительством.
– Не скажу, чтобы меня это удивило, – бурчит Яррл, сплевывая в угол. – И когда ты уходишь?
– Я не хочу уходить. Мне хотелось бы по-прежнему работать здесь, но уделять некоторое время и целительству.
– Доррин, человек не может заниматься двумя ремеслами сразу.
– Мне кажется, я смогу. Ты позволишь мне попробовать?
– У меня никогда не было работника лучше, – Яррл снова сплевывает. – Иной за восьмидневку столько не наработает, сколько ты за полдня. Ты как, по-прежнему будешь трудиться с полудня до полуночи?
– Хотелось бы. Мне нравится кузнечное дело.
– Ну... – Яррл смотрит себе под ноги и кашляет. – Давай посмотрим этого паренька. Мне нужен кто-то на меха и точильный камень.
Ваос, русоволосый парнишка с зелеными глазами и здоровенным, чуть не во всю щеку, кровоподтеком, сидит на ступеньках крыльца и гладит Зилду, пытающуюся в благодарность отгрызть голенища его и без того драных сапог.
– Господин Доррин... Господин кузнец...
– Что случилось? – интересуется Доррин.
– Да эта история с Нисо... Форра сказал, что это моя вина; будто бы я дрыхну вместо работы. А я весь день вкалывал, и воз с сеном разгрузил, и стойла вычистил. А они мало что денег не заплатили, так еще говорят, что я должен даром отработать четыре восьмидневки.
– Иди-ка сюда, – подзывает паренька Доррин. Тот подходит. Коснувшись его щеки, целитель ощущает пульсирующую боль не только в ней, но и в спине.
– Ты хоть сдачи-то дал?
– Форре дашь, бугаю этакому. Я вырвался и удрал.
Доррин отводит руку, успев немного смягчив боль.
– Он правду говорит, – обращается он к кузнецу. – Они его отлупили.
– Так тебе нужна работа, малый? – спрашивает кузнец. – Значит так: кормежка, уголок в кузнице и полмедяка за восьмидневку.
Ваос расправляет плечи.
– На конюшне мне тоже платили полмедяка за восьмидневку, но там мне еще перепадало от посетителей.
Этот мужественный порыв вызывает улыбку не только у Доррина, но и у Яррла.
– Значит, так, – говорит Яррл, – полмедяка с тебя пока хватит, но я справлю тебе новые сапоги и штаны. А если ты и в кузне покажешь себя таким же бойким, то каждую вторую восьмидневку будешь получать полмедяка дополнительно. Сладили?
– Да, почтеннейший. С чего прикажешь начать?
Доррин улыбается вышедшей на крыльцо Рейсе. Та наклоняется, выдыхая на холодке пар, гладит Зилду, улыбается в ответ и ускользает обратно на кухню.
– Будешь крутить точильный камень. Уж на педаль-то нажимать, небось, сумеешь, – ворчливо отвечает Ваосу Яррл.
Но бросив беглый взгляд на Доррина, кузнец едва заметно улыбается.

LX

Вымпел с трилистником обвис на шесте над небольшим, но очень аккуратным домиком. Доррин привязывает Меривен к изгороди.
Вынимая из держателя посох, юноша присматривается к ровным грядкам по обе стороны от усыпанной гравием дорожки. Под покровом снега он улавливает присутствие звездочника по правую руку и укропа с шалфеем – по левую. Над всем огородом витает легкое ощущение гармонии.
Доррин удерживается от желания потянуться к растениям чувствами – он пришел не для того. Юноша бросает непроизвольный взгляд на пустую дорогу. Вдали ясно различима струйка дыма – это дымит кузница Яррла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186