Пока не сильно… Вокруг все оцеплено?
— Естественно!
— Ты проведёшь меня через кордон. Не смотри так скептически, многие выкручивались и из ситуаций похуже. Не станешь мне помогать — ей будет больно. А пока раздевайся!
— Ты не в моем вкусе.
— А я тебя трахать и не собираюсь. Мне Вички было достаточно. Красивая вывеска, но в кровати — не сахар. Особенно после ранения.
— Я думал, ты меня станешь грузить, что хотел собрать деньги на её операцию.
— Я похож на идиота? Значит, хорошо сыграл! На хрен она мне сдалась? С такими бабками, какие я заимел, любая баба — моя. На черта мне больная? Сам её лечением займёшься… Если все сейчас сделаешь правильно.
— Не боишься, что Петушков кинет?
— Во как! Ты и про него знаешь?
— Ага. Рассказал Вася Громов. Помнишь такого? Лох ты, Юра! Полный лох! Около бани Громов инсценировал свою смерть. А вы и купились…
Акулов следит за мимикой Лапсердака. Если он причастен к «повторному» убийству Громова, это должно проявиться.
Следит и одновременно себе поражается: нашёл, о чем думать! Сейчас есть проблемы намного важнее…
Лапсердак искренне удивлён. Молчит, размышляет. Но пистолет не опускает. Довольно уверенно его держит. Хотя до спецназовца, с которым Андрей делил камеру, ему далеко.
— Это ничего не меняет, — говорит он через минуту. — Жив, мёртв — мне сейчас до балды. И даже если Кольку Петушкова вы повяжете, мне хуже не станет. Все денежки давно в надёжном месте. Раздевайся!
Акулов остаётся в трусах и носках. Лапсердак удивлён:
— А где пушка? Я думал, хоть сегодня ты её прихватил.
— Знал, что стриптиз придётся показывать.
— Ладно. Толкай «браслеты» сюда. Ногой толкай, по полу…
Наручники, которые прежде висели у Акулова на ремне, меняют хозяина. Юрий рассматривает их:
— Ключ у тебя где?
— На общей связке.
— Хотя он нам без надобности. Надевай!
Бросает «браслеты» Акулову:
— Руки за спину. И покрепче защёлкивай, я проверю…
Проверяет. Не удовлетворённый увиденным, давит так, что металл глубоко впивается в кожу запястий Андрея. Комментирует:
— Тебе не привыкать, — после чего наносит удар в область почек, а потом, прихватив Андрея за волосы, подсечкой опрокидывает на пол и бьёт головой об стену.
Ухмыляется:
— Не представляешь, как давно мне хотелось!
Акулов приходит в себя. Лапсердак успокаивается так же внезапно, как и вскипел. Возможно, он просто изображал приступ ярости. Садится за стол, держит пистолет под рукой и начинает разглядывать вещи, извлечённые из карманов одежды Андрея. Когда черёд доходит до пейджера, тот подаёт сигнал о принятом сообщении. Юрий читает и говорит:
— Твои друзья беспокоятся.
Акулов молчит. С пола встать не пытается. Сидит вполоборота к противнику, контролирует его боковым зрением.
— Как ты обо мне догадался? — Лапсердак откладывает пейджер.
— Часы на памятнике Гмыре.
— Часы? — Лапсердак хмурил лоб. — Ну, часы! И что с ними?
— Время смерти. Кто его мог знать, кроме тебя?
— Анжелика могла.
— Она давно забыла про Ростика. А его брат умер вскоре после освобождения. Там, в Казахстане. Так что, кроме тебя, разыграть этот спектакль никто больше не мог.
— Фигня полная! Часы, время… Ладно, все это мелочи. Главное, что за друга я отомстил.
— Месть? Она здесь ни при чем. Обыкновенная жадность.
— Я отобрал то, что принадлежит мне по праву!
— Вор у вора дубинку украл…
Лапсердак, не вставая, бьёт Акулова ногой в спину:
— Заткнись! Оправдываться перед тобой я не собираюсь. Да и все равно тебе не понять. Как был мусором, так и подохнешь…
Опять сигналит пейджер. Лапсердак замолкает, читает. Достаёт из заднего кармана сотовый телефон:
— Сейчас свяжешься со своими. Из квартиры мы выйдем втроём. Если что — первая пуля Виктории. У подъезда должна ждать машина. Быстроходная иномарка с ментовскими номерами и спецсигналами, с полным баком горючки. И чтобы никаких фокусов с двигателем! Поедем втроём. Будет «хвост» — я тебя застрелю. Сможем нормально уехать — останетесь живы. — Юрий колеблется, потом добавляет: — Хрен с вами! Ещё и денег вам дам, на лечение. Это если вести себя будете правильно. Все понял? Звони!
— Как?
Лапсердак тихо ругается. В правую руку берет пистолет, левой перехватывает телефон так, чтобы можно было нажимать кнопочки одним пальцем:
— Говори номер.
Акулов диктует. Соединение долго не устанавливается, потом на всю кухню разносится голос ББ:
— Я вас слушаю!
— Не надо кричать, — говорит Лапсердак. — Ты понял, кто я?
— Представься.
— У меня два заложника. Мальчик и девочка. Церемониться я не буду, одного пристрелю сразу, как только что-нибудь мне не понравится. Ясна диспозиция?
— Ну и чего же ты хочешь?
— Все хотят одного.
— Дай трубку Акулову.
— Дам. Он как раз все и объяснит.
Лапсердак присаживается рядом с Андреем на корточки. Ствол пистолета утыкается Акулову в лоб. Курок старого «браунинга» взведён. Чтобы произвести выстрел, достаточно лёгкого движения пальцем. Левой рукой Юрий подносит сотовый телефон.
— Василич?
— Да, Андрюха! Как ты?
— На троечку. Он хочет машину…
Акулов пересказывает требования Лапсердака. Катышев слушает молча. Интонацией, паузами Андрей пытается дать понять, какой ответ требуется. Как только он замолкает, начальник ОУРа взрывается:
— А самолёт и чемодан с баксами он не хочет?
— Баксы у него есть.
— Скажи ему, что в РУВД нет ни одной иномарки с мигалками. Придётся в главке просить. И весь план согласовывать с ними…
Лапсердак все это слышит. На корточках пятится от Акулова, подносит трубку к своему уху. Обрывает Катышева на полуслове. Начинается торг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108