– Душенька, – крикнула старушка, – там найдете на каждой площадочке, сбоку, ручки, потяните за них и выход откроется! Хучик, иди сюда, вот твой творожок.
Очевидно, мопс решил, что я вернусь и беспокоиться не о чем, а вот следующего предложения поужинать может и не последовать. Поэтому не побежал за мной, а кинулся к Алтуфьевой.
Я пошла по крутым ступенькам одна. Вскоре и впрямь показалась крохотная площадка, а в стене торчало нечто, больше всего похожее на рычажок. Я подергала железку. Стена абсолютно беззвучно отъехала в сторону. Я высунулась наружу. Так, все правильно. Перед глазами предстал торговый зал. Слева – автомат и ларек с открытками, справа, словно изваяние, сидел Снап. Увидав голову хозяйки, торчащую из стены, ротвейлер сначала разинул пасть, потом недоуменно бормотнул:
– Гав.
– Не волнуйся, милый, – успокоила я собаку, – ты совершенно здоров. Я не твой глюк, скоро вернусь.
Дальше ступеньки привели к еще одной площадке. Я дернула вновь за рычажок и оказалась в подвале, в пространстве между шкафчиками для одежды. Обозрев пустое помещение, я пошла назад.
На кухне у Татьяны Борисовны шел пир горой.
– Уж не знаю, правильно ли я сделала, – сообщила пожилая дама, – но дала ему еще йогурт, кусок сыра и бутерброд с паштетом. Только, по-моему, Хуч не наелся. Он все проглотил в мгновение ока и по-прежнему выглядит несчастным.
– Хучик способен истребить запасы в “Рамсторе”, – успокоила я Татьяну Борисовну, – и казаться умирающим от голода. Надо же, как интересно, тайный ход! Кто же его придумал? И как получилось, что он сохранился после всех перестроек?
– Не откушать ли нам чайку, – предложила Татьяна Борисовна, – с кексом и шоколадными конфетами? Грешна, люблю сладкое, а вы, Дарьюшка? Полакомимся, поболтаем…
Минут через десять Алтуфьева наполнила чашки. Все мои знакомые старушки пьют желтоватую водичку, которую невоздержанная на язык Манюня называет мочой молодого поросенка. Одни это делают из экономии, заливают в чайник воду по десять раз: есть хоть какой-то оттенок – и ладно. Другие, менее стесненные в средствах, пьют противный жидкий напиток из соображений здоровья, боясь перегрузить сердце и сосуды. Но Татьяна Борисовна не принадлежала ни к той, ни к другой категории. Старушка заварила “Ахмад”, темно-коричневый, крепкий, настоящий чифирь, и налила его в изящные старинные чашечки, не разводя кипятком.
– Дом проектировал мой папенька, – завела она рассказ, – он обожал маменьку, женился, уже достигнув солидного общественного положения.
Борис Алтуфьев очень любил супругу, старался выполнять все ее прихоти. Кстати, Дарья была не капризна и не истерична. Мужа просьбами не изводила. Оказалось, что она домоседка. Балам и светским развлечениям мадам Алтуфьева предпочитала рукоделие и книги. Борис, небольшой любитель праздных развлечений, был готов ради молодой супруги таскаться по чужим гостиным. Дарьюшка же в первые полгода после свадьбы покорно наносила визиты вместе с мужем. Но однажды она разрыдалась:
– Борис, отправляйся без меня.
– Что произошло, душенька? – изумился супруг. – Никак ты занедужила?
– Сердце мое, – всхлипывала жена, – более нет мочи по раутам ходить. С души воротит, не гожусь я для светской жизни, уж не изволь гневаться, дорогой, дома останусь, скажусь больной, езжай один, авось княгиня не прогневается, коли скажешь, что я головой мучаюсь.
– Никуда я не поеду, – ответил Борис, – самому от гостиных тошно.
– Что же тогда мы по балам крутимся?
– Так я ради тебя старался, полагал, молодой даме вальсировать хочется.
– Друг мой, – кинулась на шею мужу Дарьюшка, – по мне лучше в капоте, с книгой!
Так они и стали проводить время в халатах, у камина, выбираясь в гости только в случае крайней необходимости. Как многие дамы того времени, Дарьюшка обожала романы Джейн Остин и сестер Бронте. Много уютных вечеров провели они с мужем, читая про замки, привидения и секреты. Поэтому, когда затеялось строительство дома, Борис решил сделать сюрприз любимой – тайный ход.
Увидав винтовую лестницу, Дарья всплеснула руками. Борис смеялся, сюрприз удался на славу. Потом они с женой забавлялись, как дети, пользуясь тайным ходом…
Прошло время, грянул большевистский переворот. Алтуфьевым стало не до шуток. Сначала их выселили на третий этаж, потом Бориса арестовали, затем он сгинул в аду ГУЛАГа. Дарьюшка жила тихо-тихо, работала в издательстве корректором, больше всего боясь, что проклятые большевики доберутся и до нее с дочерью. Но страшная машина репрессий иногда давала сбой. Ни жену Алтуфьева, ни дочь не тронули, более того, про них словно забыли. На первом и втором этажах ютились в коммунальных квартирах жильцы. На третьем проживали Алтуфьевы. Правда, большая половина комнат, шесть из девяти, была отдана под нотариальную контору, но все-таки у Танечки в тот год, когда погибла Дарьюшка, оставалось целых три помещения. Невероятная роскошь для москвичей тех лет.
Потом Татьяна Борисовна очень удачно вышла замуж за авиаконструктора. Коммунисты не трогали людей, успешно работающих на оборону, к тому же шла Отечественная война, и НКВД временно успокоился.
Шли годы, продолжалась жизнь. Родился сын, Костя, умер муж. Потом с первых двух этажей выселили коммуналки и начали оборудовать книжный магазин. Татьяна Борисовна спустилась к директору и рассказала о тайном ходе. Мужчина пришел в восторг и велел строителям оставить все, как есть. Честно говоря, ему безумно понравилась Алтуфьева, у них даже случился роман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90