Я не разрешил ей в четвертый раз взять взбитые сливки. И не подумай, что я забочусь о ее фигуре, здесь уже ничего не поделать. Но ведь ее прошибет поносус вульгарис. Будет стонать и охать.
- О, как приятно видеть столь трогательную заботу брата о младшей сестре, - произнес тонкий голос.
- Они ухитрялись спорить даже тогда, когда Машка еще не умела говорить, - вздохнула я и вдруг поняла, что что-то здесь не так.
- Как вы здорово говорите по-русски! - заорала, как всегда, во весь голос Маша. - Мамулечка, она говорит по-русски ну прямо как мы!
- Что же здесь удивительного? - сказала Жаклин. Я ведь русская, девичья фамилия моей матери Коновалова. Сейчас все эмигранты прикидываются князьями, а я признаюсь честно - моя мама была простой девчонкой из деревни, просто Галька Коновалова.
- А как же вы оказались в Париже? - заинтересованно спросила Маша.
- Во время войны моя мать попала в оккупацию, - охотно ответила Жаклин, - а после побоялась вернуться в Россию. Скиталась сначала без денег, жилья и работы, потом устроилась судомойкой в один богатый дом. Ну а дальше все пошло, как в сказке. Богатый хозяин увидел бедную служанку, полюбил ее и взял в жены. Так что я - дитя любви!
- Вы великолепно владеете русским языком, - сказала я, - практически без акцента.
- Мать настояла на том, чтобы в доме было два языка, - пояснила Жаклин. - Она говорит, что, чем больше знаешь, тем лучше.
- Ваша мать жива? - спросил Аркадий.
- Да, слава Богу. Может быть, вы выберите день и придете к нам в гости? Она будет очень рада поговорить с русскими. Ностальгия, знаете ли, типично русская инфекция. Мать усердно смотрит вашу первую программу телевидения и обожает все русское. А может быть, вы одолжите нам на пару дней ваших молодых? Мы бы устроили неделю русско-французской дружбы: наша дочь и ваши дети. Это было бы чудесно. Не правда ли, Яцек?
Муж Жаклин оторвался от бокала с коньяком:
- Да, да, дорогая, все, что хочешь!
- Правда, он прелесть? - умилилась Жаклин, - Все, что ни скажу, - на все один ответ: “Да, да, дорогая!” А что ему отвечать, когда он нищий поляк, а все деньги у меня? Да нет, не волнуйтесь, польский, конечно, походит на русский, но Яцек не понимает ни слова, потому что он идиот. - И она громко засмеялась.
Тут только я поняла, что Жаклин совершенно пьяна. Яцек подошел к ней.
- Пойдем, дорогая, нам пора выпить по чашечке крепкого и сладкого кофе.
- Да, - неожиданно покорно закивала Жаклин, - кофе - это прекрасно.
За окнами совершенно стемнело, слуга зажег торшеры. Мягкий полумрак смягчил краски, сделал лица присутствующих моложе. Легкий хмель кружил мне голову - вкусный джин, прекрасное вино… Все вокруг показались мне необыкновенно приятными людьми, слегка резкими на язык, но милыми и приветливыми. Стены библиотеки уютно поблескивали корешками книг. Аркадий, Оля и Маша разглядывали альбом Босха, Наташка и Жаклин щебетали о чем-то на диване. Яцек угощал Аллана сигаретой. Андре тихо вязала в кресле. Андре!.. Андре подняла глаза от вязания и с нескрываемой ненавистью и злобой поглядела на Жана, Взгляд этот, явно не предназначенный для посторонних, поразил меня какой-то детской яростью. В мирной комнате повеяло грозой. Мимо моего лица большой черной птицей пролетела ненависть. Если бы взглядом можно было убивать, Жан свалился бы замертво около бара с коньяками. Увидев, что я смотрю на нее, Андре моментально улыбнулась.
- Ненавижу запах коньяка. Каждый раз, когда Жан открывает этот бар, готова всех убить. Правда, смешно?
Я засмеялась вместе с ней. Засмеялась, но не поверила ей ни на минуту. Коньяк нельзя ненавидеть, как человека. А взгляд Андре был более чем красноречив. И зачем только она стала оправдываться?
Чудесный вечер полностью потерял для меня свое очарование.
На следующее утро меня разбудила Наташка.
- Хватит дрыхнуть, - сказала она и раздвинула занавески. - Ты чего, спать сюда приехала?
Я зажмурилась от яркого солнца и потянулась к джинсам.
- Ну уж нет! - воскликнула Наташка. - Хватит лохмотьев, давай, сделай мне приятное. Надень. что-нибудь поприличнее. Вот хотя бы это. - И она вытащила из необъятного шкафа легкое голубое платье в белую полоску и белые туфли. Я оделась, и мы спустились в столовую. Там царила пустота. На столе был накрыт кофе с круассанами.
- А где все? - поинтересовалась я.
- Ты бы еще больше почивала, - засмеялась Наташка. - Проглядела детей, так тебе и надо. Пока ты дрыхла без задних ног, дети-то уехали!
- Куда уехали?
- Аркадия с Олей забрала Жаклин, она же прихватила с собой и двух твоих котят. Говорит, что это лучший подарок для ее матери - котята из России. А Машка с Жаном отправились на экскурсию в Париж - сначала “Самаритэн”, потом “Галери Ла-файет”. Поедят они в городе, а мы с тобой прямо сейчас - по музеям. С чего начнем: Лувр, Дворец Инвалидов?
- Подожди, подожди, - попробовала я охладить Наташкин пыл. - Может, поедем туда же, куда и Маша с Жаном. Что там выставлено?
- Шмотки, - захохотала Наташка, - там выставлены шмотки! Ты что, в своем институте совсем одичала? Это же крупнейшие парижские универмаги. Жан повел Машку делать покупки.
Мне стала неудобно.
- Они и так уже накупили целую комнату вещей. Чтобы все это увезти, потребуется грузовой самолет.
- Ничего, ничего, - успокоила Наташка, - пусть покупает, а насчет отъезда мы еще подумаем: кто, куда и когда поедет. Знаешь, Машка напоминает Жану его сестру.
- У Жана есть сестра? - спросила я.
- Была. Нужно тебе все равно рассказать, но только по дороге, хватит тратить время на кофе.
Мы прошли сквозь большой холл и вышли во двор. На ступеньках дома лежали страшные собаки Жана. Из-за их спин вылезла кошка, а за ней… моя Клеопатра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49