— А в том, что иной, когда надо говорить, молчит.— Ты о чем?— Сам знаешь.— Неужели ты про этот паршивый аккумулятор? — изумился Дугин. — Намекаешь, будто я нарочно смолчал?Филатов не ответил.— Даже смешно! — Дугин выдавил из себя смешок. — Нет, ты в самом деле? Пойми, просто не до того было, внимания не обратил, Вот не ожидал, что из-за такой ерунды…— Подонок ты, Женька. — Филатов сплюнул. — Очень уж тебя, видно, начальство когда-то напугало.— Вот чудак! — Дугин пожал плечами. — Что мне с ним, детей рожать?— Прикажут — родишь, — насмешливо ответил Филатов.— Да брось дуться, Венька, — дружелюбно проговорил Дугин. — Год целый зимовать вместе, перекурим это дело… Ну, не сориентировался я, что ли… Ты уж только это… не трепись Николаичу… Я ж тебе объяснил, просто не до того было… Не скажешь?Филатов снова сплюнул.— Не скажу…— Пальцы мои, пальцы. — Семенов ожесточенно растирал руки — Как бы НН СПГ не получить…— Какой СПГ? — не понял Бармин.— «Вон с ключа, сапог!»— засмеялся Гаранин. — Только что-то мне подсказывает, Сергей, что на этот раз тебя не погонят, даже если ты будешь работать со скоростью пять знаков в минуту.Семенов огорченно подвигал плохо гнущимися пальцами, вздохнлл и надел наушники. Все притихли; даже Волосан, осознав серьезность момента, перестал скалить зубы и, жмурясь, привалился к камину.«ЦЕКЮ, ЦЕКЮ, — медленно отбивал на ключе Семенов, — всем, всем, всем. 22 февраля в 17 часов антарктическая научно-исследовательская станция Восток возобновила свою работу. Аппаратура работает нормально, люди здоровы. Начальник станции Семенов».— Все? — не выдержал Бармин.— Ш-ш! — остановил его Гаранин. — Это первая — для всех, сейчас пойдет диспетчерская.Семенов промассировал указательный палец и продолжил:«УФЕ, УФЕ, Мирный, Шумилину. 22 февраля в 17 часов станция Восток расконсервирована. Приступили к работе. Трехдневное молчание было вызвано неисправностью дизелей и отсутствием энергии. Электростанция восстановлена. Все здоровы, готовы к приему самолетов с грузами и людьми. Максимальная температура 46, минимальная 51, ветер южной четверти 3-5 метров в секунду, видимость тридцать километров, атмосферное давление 462. Семенов».Потом был долгий эфирный разговор, Семенов слушал, что-то отвечал и, наконец, снял наушники и выключил радию.— Порядок? — спросил Гаранин.— Порядок.— Что в Мирном?— Метет, двадцать три метра.— Сказал Белову, чтоб не суетился?— Ага… У Крутилина ребро сломано, в этот сезон отлетался… Тебе от Наташи радиограмма, пишет, что любит. Нашла кого…— А что Вера? — улыбнулся Гаранин.— Только целует, — вздохнул Семенов. — Смотри ты, док отвалился.— Пусть поспит.— Нет уж, — мстительно сказал Семенов. — Его не только целуют и любят, а еще ненаглядным называют и дни считают. Он у меня за это сейчас померзнет!Семенов подошел к Бармину, потряс его за плечо.— Что? Куда? — сонным голосом просипел Бармин, — Какие новости, Николаич?— Скоро принесут газеты, узнаем.— Тогда и разбудишь. — Бармин повернулся на другой бок. Искоса посмотрел на Семенова, начал, ворча, вставать.— Ничем не могу помочь, Саша. — Семенов развел руками. — Традиция. Зови ребят, потом отдохнем.Закутанные, стоя спиной к ветру, люди столпились у мачты. Семенов тщательно приладил флаг и стал медленно его поднимать.«Прости, Друг ты мой Коля Белов, — подумал он. — Конечно, хороший кадр у тебя пропал, но что поделаешь? Флаг поднимают только тогда, когда станция начинает жить».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40