— Твоя анкета меня не интересует. Учиться дальше собираешься?— Обойдусь. Валька Горохов, друг детства, за пять лет в институте от зубрежки высох и сто двадцать получает. А я двести где хочешь заработаю с восемью классами.— У меня на станции все чему-нибудь учатся, — сказал Семенов — И тебе придется, иначе будешь белой вороной.— Значит, берете? — обрадовался Филатов — А то я уже разволновался.— С этим условием, — напомнил Семенов. — Американский ученый будет с нами зимовать, язык можешь выучить.— Заманчиво! — охотно согласился Филатов.Он явно повеселел, уселся поудобнее, разжал скованные руки.— Теперь можешь задавать вопросы мне, — предложил Семенов.— А я про вас все знаю, — выпалил Филатов. Мне Саша рассказывал. И про то, как из шурфа на Востоке выбирались, и разное другое.— Всыплю я твоему Саше!— Фу ты, черт! — расстроился Филатов. — Болтун-находка для шпиона…— Ладно, — проворчал Семенов. — Только зря полагаешь, что со мной очень легко будет. Здесь Саша тебя явно дезинформировал.— Ну, работы я не боюсь…— Филатов снова приободрился. — Шея здоровая, любой хомут налезет… А с этим на вашем полюсе как, сухой закон?— Сам не очень-то захочешь, кислорода в воздухе маловато, горная болезнь одолевать будет. Даже курить бросишь.— Ну, это мы еще посмотрим… Платить-то за горную болезнь и прочие удовольствия как будете?— Зарплата плюс двенадцать рублей суточных.— Подходяще. А еще вопрос можно? Даже и не вопрос, а просьба.— Давай свою просьбу.— Возьмите Сашу Бармина! — с жаром выпалил Филатов.— Считай, что уже взял — Семенов взглянул на часы. — Вот-вот должен быть здесь.— Везучий ты, Веня! — радостно удивился Филатов. — В такой день и на улицу выходить опасно, с будущей женой познакомишься.«Решено, беру», — удовлетворенно подумал Семенов.— А этот поморник с Новолазаревской что здесь делает? — войдя, весело осведомился Бармин. — Неужели берешь его, Николаич? Волосы на себе рвать будешь.— Не хотелось бы, — включился в игру Семенов. — А какой у него главный недостаток?— Неимоверно, чудовищно прожорлив. — Бармин исподтишка подмигнул негодующему Филатову. — Все съест. Напомни, сколько стоит доставка одного килограмма груза на Восток?— Страшно подумать, целое состояние.— Быть тебе, Николаич, банкротом, — продолжал злодействовать Бармин. — Чтобы прокормить Веню, придется удвоить станционный бюджет. Однажды этот фрукт на моих глазах слопал шесть бифштексов и потом поднял крик, что его морят голодом. Не говорю уже о том очевидном, но безобразном факте, что вечно по ночам камбуз обшаривал в поисках съестного. Теперь я понимаю, Филатов, почему шеф-повар Гремыкин гонялся за тобой с веником!— Все наоборот, — ухмыльнулся Филатов. — Не верьте ни одному его слову, Сергей Николаич, это он на спор съел шесть бифштексов.— Ну и что? — с достоинством произнес Бармин. — Я — мужчина, а ты кто? Такому заморышу и одного бифштекса много. Каких-то жалких десять раз двухпудовик выжать не мог.— Одиннадцать. — поправил Филатов. — А ты пятнадцать, и то лишь потому, что перед этим банку витаминов ухлопал.— Увертюра закончена? — спросил Семенов. — Докладывай, Саша.— Только что от Шумилина, — сообщил Бармин. — Сначала чуть не испепелил меня, а потом-о благороднейший Зевс-олимпиец! — согласился отпустить к тебе, если найду замену.— С бойни, любого живодера…— как бы про себя заметил Филатов.— Нашел? — Семенов сдержал улыбку.— Сразу двоих, так что, Николаич, не беспокойся.— Хороший мужик Шумилин! — с чувством проговорил Семенов. — Значит, не беспокоиться, Саша?— По крайней мере обо мне и моем здоровье, — уточнил Бармин.— За сто килограммов перевалил? — Семенов с удовольствием окинул взглядом атлетическую фигуру доктора.— На пятьсот граммов, — скромно уточнил Бармин.— Это, наверное, мозг, — догадался Филатов.Между ними снова началась веселая склока, а Семенов благодушно посмеивался и думал, что пока все складывается удачно. Главная удача, конечно, Андрей, а вторая по значению — Саша Бармин. Если даже допустить, что есть у полярников доктора получше и поопытнее Бармина, то по человеческим качествам равных ему Семенов не знал. Доктора, в общем, народ избалованный, сознающий исключительность своего положения: от них зависит жизнь, а редкая зимовка случается без того, чтобы кого-то не приходилось спасать. Бармин же заставлял забывать о том, что он доктор, — чрезвычайное преимущество для человека его профессии. Докторам полярники часто чего-то недоговаривают, а то и просто боятся пожаловаться: а вдруг, испугавшись ответственности, не допустит к зимовке, спишет? От Бармина же ничего не скрывали, в голову никому не приходило, что Саша, известнейший в полярных широтах мастер розыгрыша, доброжелательнейший из доброжелательных, способен подвести друга. А врачом был безупречным. Настоящих больных лечил всерьез, мнительных — психотерапией и огромными дозами юмора. И доверие к Бармину было безграничным.С Барминым Семенов зимовал дважды, у него, как у многих опытных полярников, были свои мерки, рожденные длительными наблюдениями. Так, он очень уважал молодого доктора за то, что кожаный костюм на нем был истрепан и донельзя засален. «Покажи мне после зимовки свой кожаный костюм, и я скажу, какой из тебя полярник», — вспоминал Семенов Георгия Степаныча, своего полярного крестного. Хотя и шутка, а умная, со смыслом. С одной стороны, если твой костюм изодран — значит, ты не гнушался никакой работы. А с другой — значит, ты не скупой человек, потому что кожаный костюм выдается полярнику на год, и многие его берегут, стараются в целости сохранить до Большой земли — для рыбалки и прочего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40