— Обратите внимание… — шепнул Мастерс. — Теперь замрите и оглянитесь, нет ли кого поблизости…
Я быстро огляделся вокруг, потому что, когда заползал в домик, перед глазами у меня что-то мелькнуло. Испытание не для слабонервных. Из-за плохой тяги в камине воздух был спертый, удушливый. Вдобавок Дартворт, видно, жег в топке какие-то благовония, а еще сильно пахло палеными волосами.
Камин стоял у левой стены, у той самой короткой стены прямоугольного домика, где располагалось окно, через которое Мастерс увидел труп. Огонь горел уже слабо, но спекшийся уголь источал сильный жар, демонически и маняще подмигивая. Перед камином, головой почти в топке, лежал мужчина высокого роста, со следами былой элегантности. Лежал он на правом боку, поджавшись и скорчившись, словно от боли, прижавшись щекой к полу, повернув голову к двери, как бы стараясь в последний раз взглянуть во двор. Хотя сделать этого не смог бы, даже останься в живых. Наверно, он упал лицом вниз — очки на тоненькой золотой цепочке, зацепленной за уши, разбились. Кровь заливала лицо, испачкала зубы в широко разинутом рту, скривившемся в смертельной агонии, и шелковистую темную бороду. Густые, длинные темные волосы с проседью причудливо вздыбились за ушами. Он словно о чем-то просил нас, указывая неживой левой рукой на боковую стенку камина.
Комнату освещало только мерцавшее красное пламя. Она была меньше, чем казалось снаружи, примерно двадцать на пятнадцать футов, с каменными позеленевшими стенами, кирпичным полом, перекрытая крестовым сводом из прочного дуба. Здесь недавно сделали уборку — у стены виднелась швабра с тряпкой, — но с вековой разрухой не справились. В данный момент тут стояла тошнотворная духота, сквозь каминный дым пробивался какой-то дурной запах…
Мастерс звучно протопал к трупу по кирпичному полу. Мне вспомнилась безумная фраза, звеневшая в ушах и прозвеневшая в комнате, когда я произнес ее вслух:
— Кто бы мог подумать, что в старике столько крови… Мастерс остановился. Может быть, из-за того, что я повторил слова, сказанные когда-то леди Макбет, женой шотландского тана. Инспектор намеревался сделать какое-то замечание, но сдержался. В домике еще звучало эхо его шагов.
— Вон орудие убийства, — ткнул он пальцем. — Видите? Лежит сбоку от тела. Несомненно, кинжал Луиса Плейга. Стол и стул опрокинуты. Здесь никому не спрятаться… Вы немного разбираетесь в медицине, осмотрите его. Ступайте осторожно, не запачкайтесь.
Не запачкаться в крови было невозможно. Пол, стены, топка камина — все было забрызгано кровью, когда скорчившееся тело, исколотое, как манекен на солдатских штыковых учениях, ползло вперед, головой прямо в топку. Дартворт словно от чего-то бежал, дико, слепо, описывая круги, как летучая мышь, вырывавшаяся из дома, пока оно его не прикончило. Сквозь прорехи в одежде виднелись колотые раны па руке, на боку, на бедре. И самая глубокая рана — на спине. Проследив за указующей вытянутой рукой, я увидел висевший сбоку от камина осколок кирпича, привязанный в качестве груза к колокольной проволоке, и склонился над трупом.
Огонь затрещал, чуть ослаб, играя на застывшем лице, изменяя его выражение. Казалось, будто рот открывается, закрывается, забрызганные кровью запонки сияют чистым золотом. В тот момент я насчитал четыре раны на спине. Почти все неглубокие, расположены высоко, но четвертый смертельный удар пришелся прямо в сердце, под левую лопатку. Над последней раной вздулся маленький потемневший пузырек воздуха.
— Он умер не более пяти минут назад, — заключил я, и, как позже выяснилось, не ошибся в оценке. — Однако, — счел я нужным добавить, — полицейскому врачу трудно будет точно определить время. Тело лежит перед сильным огнем, который поддерживает температуру крови…
Огонь в самом деле пылал очень жарко. Я отошел на несколько шагов назад по скользким кирпичам. Правая рука трупа была согнута за спиной, пальцы крепко сжимали железное лезвие длиной дюймов восемь, с грубой чашкой эфеса, отделенной крестовиной от костяной рукоятки, на которой под пятнами крови едва виднелись буквы Л.П. Видимо, перед смертью Дартворт вырвал нож у убийцы. Я снова оглядел комнату и заявил:
— Мастерс, его никто не мог убить!…
Инспектор круто развернулся на месте:
— Ну да! Тем не менее, кто-то его убил. Я ждал от вас подобного заявления. Никто не мог проникнуть в домик и выбраться отсюда ни через дверь, ни в окна. Однако, поверьте, свершилось убийство, причем естественным, общепринятым способом, и я с Божьей помощью выясню… — Он выдохнул и расслабил могучие плечи. Безмятежное лицо внезапно помрачнело, постарело. — Должен быть какой-то ход, — упрямо повторил инспектор. — Под полом, в потолке или еще где-нибудь… Надо осмотреть каждый дюйм. Может, с какого-нибудь окна снимается решетка, может быть… я не знаю. Обязательно должен быть ход… Уходите немедленно!
Он прервался, сердито махнув рукой в сторону двери. Заглянувший в пролом Холлидей сразу заметил лежавшее на полу тело, судорожно скривился в испуге и ошеломлении, как при грубом прикосновении к свежей ране, мертвенно побледнел и, уставившись прямо в лицо Мастерсу, выпалил:
— Там, инспектор… явился патрульный… констебль. — Он с трудом подбирал слова. — Мы… нашумели с бревном, он услышал… — Дин вдруг ткнул пальцем в неподвижное тело. — Дартворт? Убит…
— Да, — кивнул Мастерс. — Уходите отсюда, сэр, только в дом пока не возвращайтесь. Передайте сержанту Макдоннелу, пусть приведет констебля сюда. Он должен сообщить в участок. Ну, держитесь!
— Все в порядке, — пробормотал Холлидей, зажав рот ладонью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78