Неизвестно, как другие поклонники Дартворта отнесутся к разоблачающему свидетельству, которое Джозеф впоследствии, возможно, не захочет повторить. Было видно, что парень почти на пределе. Через минуту-другую замолчит, надуется, испугается, может быть, даже придет в ярость. Я на него тихонечко поднажал.
— Не бойся, мистер Дартворт не рассердится. Доктор ему объяснит, что тебе требовался укол…
— А-а-а!
— …и еще, естественно, добавит, что ты не обязан выполнять любой приказ мистера Дартворта… Слушай, приятель, что он сегодня велел тебе делать?
Джозеф сунул в рот толстый большой палец и начал сосать. Потом многозначительно понизил голос, как бы подражая Дартворту, и объяснил:
— Слушать, сэр. Слушать. Вот что он мне приказал, сэр.
Парень несколько раз кивнул с победоносным видом.
— Что слушать?
— Тех, кто тут собрался. Если захотят сесть в кружок, не сидеть вместе с ними, только все время слушать. Правда, сэр. Он сам точно не знал, но боялся, что кто-то тихо выйдет из дома и нападет на него… — Глаза его совсем затуманились. Видно, Дартворт описывал угрозу, не жалея красочных и ужасных подробностей. Очевидно также, что он хорошо был знаком с применяемыми в медицине способами гипнотического внушения. — Тайком выскользнет… А я должен увидеть, кто…
— Дальше, Джозеф.
— Мистер Дартворт напомнил, сколько добра он мне сделал, деньги платил за меня миссис Суини, я это должен помнить и узнать, кто выйдет… Но понимаете, сэр, я лекарство принял и в карты хотел поиграть. Потом картинки ожили, особенно две красные дамы. Поднеси их к свету, покрути — и увидишь такие цвета, каких сроду не видел…
— Он ждал, что кто-то тайком выйдет из дома?
— Он…
И без того слабый рассудок совсем сдал. Парень отвернулся, схватил карты, принялся торопливо перебирать их. Тонкие пальцы вытащили бубновую даму. Он поднял глаза, глядя мимо меня, жалобно заскулил, поднялся, попятился…
— Простите, сэр, больше говорить не хочу. Если желаете, можете меня побить, как другие, но больше я говорить не хочу.
Он рывком проскользнул мимо ящика, ревниво зажав в руке карту, и шмыгнул в тень.
Я круто обернулся. Мэрион Латимер с Холлидеем стояли рядом друг с другом, она держала его под руку, оба пристально смотрели на бледного Джозефа, который жался к стене. Холлидей смотрел прищурившись, скривив губы, то ли с жалостью, то ли с презрением, и крепче прижимал к себе девушку. Мне показалось, что она дрожит, — по-видимому, чувство облегчения вызвало слабость во всем ее теле, глаза, привыкнув к слабому освещению, стали больше, даже угловатая красота смягчилась, крутые локоны белокурых волос распустились. Переведя взгляд, я заметил, что слушателей прибавилось.
В дверном проеме стояла еще одна фигура.
— Ну что же! — хрипло воскликнула леди Беннинг, приподняв верхнюю губу.
Лицо ее избороздили глубокие морщины, что резко контрастировало с идеально уложенными волнами седых волос и черной бархоткой на шее. Черные глаза впивались в меня. Она почему-то опиралась на зонтик, затем внезапно взмахнула им и стукнула в стену.
— Идите в переднюю комнату, — визгливо прокричала старуха, — и спросите, кто из нас убил Роджера Дартворта!… О боже мой, Джеймс, Джеймс!… — пробормотала она и вдруг заплакала.
Глава 8
В передней комнате передо мной предстали пять человек.
В данный момент интересней всего было видеть, как самоуверенная старая леди разваливается па куски вместе с безмятежной восковой маской у нее на лице. Она словно рассыпалась и не могла собраться. Кроме душевных переживаний, на то были и физические причины. Сидя у камина в красном одеянии, кивая, леди Беннинг, то ли хромавшая, то ли страдавшая от болей в ногах, о чем можно было судить по легкой паралитической слабости, казалась статной женщиной, как бы позирующей для портрета, прочно вжившись в роль маркизы Ватто. А как только встала и неуверенно зашагала, превратилась в дряхлую, жалкую, обезумевшую старуху, потерявшую любимого племянника. По крайней мере, такое у меня возникло впечатление, хотя в ней более, чем в других, чувствовалось присутствие духа.
Она села в то же самое кресло, где сидела раньше, рядом с дымным, давно погасшим камином, под шестью свечами, горевшими в разоренной комнате. Не вытаскивая носового платка, закрыла рукой припухшие, полные слез глаза и молчала, тяжело дыша. Рядом с ней стоял майор Фезертон, испепеляя меня взглядом. По другую сторону камина расположился Тед Латимер с кочергой в руке.
Я чувствовал себя неловко, встретившись с ними лицом к лицу, поскольку все присутствовавшие в комнате были заметно испуганы.
— Ну, сэр! — прогремел майор Фезертон, решив сразу взять быка за рога, но тут же замолчал.
Весьма импозантный, по крайней мере при хорошем освещении, одетый в строгое пальто, почти скрывавшее брюшко, он слегка откинулся назад. Склоненная набок голова со сверкающей лысиной абсолютно не соответствовала обмякшей физиономии цвета портвейна, с крупным носом и дряблым подбородком, который во время речей майора вываливался за воротник. Одна рука была по-ораторски заложена за спину, другая дергала седые усы. Бледно-голубые глаза рассматривали меня из-под седых бровей, которые следовало бы причесать. Он закашлялся. На лице появилось непонятное примирительное выражение, словно майор хотел хмыкнуть: «Гм!» За всеми этими признаками волнения чувствовалось искреннее недоумение, неподдельная нервозность, чисто британское смущение. Я ждал, что он воскликнет: «Черт побери, пусть кто-нибудь другой говорит!»
Леди Беннинг всхлипнула, и он ласково коснулся ее плеча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78