..
Рыбный рынок.
Когда-то, во времена деда Доминика, он был намного больше, чем сейчас. Но и н
ынешний Ц он в состоянии поразить воображение. Груды сетей (с крупными я
чейками, с мелкими ячейками) Ц в них копошатся многочисленные чайки и не
многочисленные женщины в пестрых лохмотьях. Чайки выбирают мелочь, оста
вшуюся от улова, женщины чинят сети. Разделочные столы расставлены прямо
на причалах, в лотках копошатся крабы и сваленные в груду королевские кр
еветки, акульи тела отливают серебристым металликом. Запах сырой рыбы см
ешивается с запахом жареной во фритюре, дым из самодельных мангалов и гр
илей поднимается к небу. После обеда рыбаки устраиваются отдыхать здесь
же, на сетях, в обществе чаек и моллюсков Ц самая настоящая сиеста, освеще
нная (освященная?) жарким послеполуденным солнцем.
Определенно, рыбный рынок лидировал по частоте упоминаний. По их изощрен
ности. Связано ли это с самой рыбой Ц холодной, безжизненной, ослепитель
но прекрасной? Связано ли это с чешуйками, остающимися на губах, на пальца
х? Ц и не только там, они появлялись и в местах, защищенных от какого-либо
вторжения: на груди, животе, тыльной стороне бедер, там, куда Он любил цело
вать меня до того, как я стала идиоткой, снедаемой порочной страстью. Отде
латься от рыбьей чешуи было непросто, сократить визиты на рыбный рынок
Ц еще сложнее. Особенно после того, как была выявлена эта странная взаим
освязь между поцелуями, бывшими когда-то, и нынешней, вполне свежей и жизн
еспособной чешуей. Бывали дни, когда я ходила облепленная ею с головы до н
ог, даже Доминика это беспокоило. Ты неважно выглядишь, Саш б'61
, говорил в таких случаях Доминик. Ясин, Хасан, Хаким Ц вот кто ничему не уд
ивлялся, ни о чем не беспокоился. Ясин, Хасан Хаким Ц рыбаки; у Ясина Ц лод
ка с мотором, Хасан и Хаким рыбачат вместе, на крошечном катере и так же си
нхронно жалуются на то, что рыбы в последние годы стало намного меньше. Яс
ин не жалуется ни на что, у него я чаще всего и делала покупки. В свои двадца
ть пять Ясин все еще не женат, Хасан и Хаким считают его полупомешанным. И,
видимо, не только они: покупателей у Ясина почти нет, его лодчонку (Ясин то
ргует прямо с лодки) большинство обходит стороной.
У Ясина дурной глаз, дурной глаз.
И у рыбы, которой торгует Ясин, дурной глаз. Сплетни. Враки. Средневековая
дремучесть, для Эс-Суэйры это простительно. И все же в глаза рыбы, которой
торгует Ясин, я так и не решилась заглянуть, а уж мне-то точно нечего терят
ь.
Оказывается Ц есть.
Я думаю об этом всякий раз, когда прошу Ясина выпотрошить рыбу. Ясин с гото
вностью откликается на просьбу и не берет дополнительной платы, хотя пар
а-тройка дирхам были бы для него не лишними. Я же откровенно пользуюсь ста
тусом постоянного покупателя; дурацкая блажь, рыбу можно выпотрошить и н
а кухне Доминика, Ц а все из-за сплетен и врак, их распускают Хаким и Хасан
. В брюхе у рыбы, которой торгует Ясин, что-нибудь да сыщется.
Это Ц правда. Или почти правда.
Еще ни разу я не уходила от Ясина с пустыми (рыба не в счет) руками. Умилител
ьные мелочи, составившие бы счастье пятилетнего ребенка: бусинки, перышк
и, стеклянные шарики, рыболовные крючки, позеленевшие монетки Ц возможн
о, тех времен, когда Эс-Суэйра была португальским Магадором. А однажды Яси
н извлек из рыбьего брюха курительную трубку. Маленькую, но самую настоя
щую. Трубка осталась у меня, так же, как стеклянные шарики и рыболовные крю
чки. Мне не хватает духу почистить ее и не хватило духу от нее отказаться.
Впрочем, Ясин не принял бы отказа, ведь к тому моменту, как он берется за но
ж, рыба уже куплена. А следовательно, принадлежит мне со всей требухой, кур
ительные трубки Ц не исключение.
У меня нет оснований подозревать Ясина в мошенничестве, я внимательно сл
ежу за его руками: ни одно движение не ускользнет от меня, ни одно движение
не останется незамеченным. Вздумай Ясин подложить хотя бы перышко, я сра
зу вывела бы его на чистую воду. Но нет, он просто разрезает рыбу. Просто ра
зрезает Ц и все. И Ц о-опс, в его пальцах оказывается курительная трубка.
И дело не в том, что именно он извлек сегодня. Дело в том, что он извлечет зав
тра.
Сплетни и враки, которые распускают Хасан и Хаким, принесли свои плоды. Гд
е-то в глубине моей души зреет уверенность: когда-нибудь Ясин вытащит из
рыбьего брюха то, что можно будет посчитать предзнаменованием. Дурным пр
едзнаменованием, потому что ничего хорошего я давно не жду. Пока все огра
ничивалось мелкими безобидными предметами, меня это устраивает. Вполне.

Мне бы хотелось поговорить с Ясином, но его французский оставляет желать
лучшего. Так же, как и мой арабский: двадцать дежурных фраз, на большее я не
способна. Остаются интернациональные улыбки, мы обмениваемся ими посто
янно. За три года я хорошо изучила все их оттенки, за ними не скрывается ни
чего, кроме почтительности, дружеского расположения и страха потерять п
остоянного покупателя. По здравом размышлении, улыбка может предполага
ть и нечто большее: мужскую заинтересованность, например. Такой заинтере
сованности робкий холостяк Ясин не проявляет. А о том, что произошло со мн
ой и Ясином три года назад, ни он, ни я предпочитаем не вспоминать.
Тот день.
Тот день, названный мною впоследствии Днем Рыбьей Чешуи.
Он совпадает с моим четвертым визитом на рынок. Третий был предпринят на
кануне: я уже несколько месяцев в Эс-Суэйре, боль особенно сильна, и одино
чество, на которое я сознательно обрекла себя, не делает ее слабее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25