В благодарность пьянчуга пытается пожать ему руку, но Морта эта идея явно не вдохновляет.
Дом сильно походит на крепость. Он обнесен проволочным забором, а за столом консьержа с газетой в руках сидит охранник. У входной двери располагается панель домофона. Я ввожу номер квартиры и нажимаю кнопку звонка. Тут же с жужжанием отворяется дверь, и мы проникаем внутрь. Сторож даже не отрывается от газеты. Мы проходим мимо него и втискиваемся в кабину лифта. Там жутко воняет мочой, что и неудивительно. В таких местах, как это, всегда чем-то воняет. Нужная квартира находится на шестом этаже. На площадке нас встречает парень. Я знаю его. Это Цыпочка. По слухам он может ходить, не касаясь пола. В действительности же у него очень легкая походка, потому что при ходьбе он наступает только на цыпочки. Отсюда и прозвище. Парень ведет ту же игру, что и Коуди. У него неплохо получается, хотя, конечно, до Билли Фальшивки ему еще далеко. Он прикладывает к губам палец и шикает на нас, чтобы мы не шумели, одновременно прочесывая взглядом коридор. Вдруг кто-то следит за нами? Нам с Морти приходится утихомириться. Действительно, что-то мы разошлись после сытной трапезы.
Не произнося ни слова, Цыпочка жестом велит нам следовать за ним. Он подмигивает нам, кивает через плечо и закрывает дверь. Все эти действия парень проделывает без единого звука. В помещении жутко воняет гниением и затхлостью, как будто там что-то или кто-то сдох. На полу навалена груда утрамбованной почты, счетов, заявлений, а также пустых конвертов из-под денежных переводов из Жиробанка. Внутри какой-то шум и суета. Цыпочка провожает нас в гостиную, где нас ожидают Коуди и еще трое каких-то ребят, которые сидят на обветшалом мебельном гарнитуре прямо напротив него. Коуди поворачивается к нам.
– Одну минуточку, инспектор. Кажется, мы наконец сдвинулись с места, – обращается он к нам, когда мы входим. – «Крэк» – это козни дьявола, а вы – его прихвостень, мистер полицейский. Вы продали душу, чтобы молиться у его алтаря. Кинки теперь с архангелом Гавриилом. Ему ничего не угрожает, и он вместе с добрыми ангелами вот-вот вступит в бой с силами Люцифера, силами зла, которые на земле представляете именно вы.
Ну и глаза! Злобные, безумные – глаза наркомана. Он бледен и напуган. Судя по интонации, собеседник Коуди принадлежит к среднему классу, родом из пригорода Лондона, но уже давным-давно сбился с истинного пути.
– Послушай, Грэм, может, ты все-таки помолчишь и позволишь высказаться другим?
– Попробуй заглушить слово Назаретянина.
– Откуда взялись деньги? Слушай, я не собираюсь никого арестовывать. Мне нужно всего лишь добраться до сути произошедшего. Можешь мне поверить. – Коуди сейчас обращается к пареньку лет пятнадцати на вид, грязному сопливому уличному босяку. Тот молчит, рассеянно вытягивает набивку из подлокотника дивана, скручивает из нее шарики и бросает их на пол. Религиозный придурок с признаками «крэкового» психоза не унимается и в голос вещает свою культовую чушь. Я уже не обращаю на него внимания, пропускаю мимо ушей эту ересь, в то время как Коуди все еще пытается заткнуть ему рот.
Я поворачиваюсь спиной к троице недоумков и шепчу Цыпочке:
– Кинки здесь? Парень кивает.
– Кто-то из этих?
Он отрицательно мотает головой, опять же не говоря ни слова. Надеюсь, парню не удалось ускользнуть от нас. Я возлагаю на него большие надежды. Возможно, это мой последний рывок перед финишем. На полу разбросаны лиловые и золотистые жестяные банки. В углу валяется старая надорванная коробка с куриными ножками. Им, по всей видимости, уже не один день. Об этом свидетельствует гнилостный запах, усугубленным еще и тем, что шторы наглухо задернуты, а окна не открывались уже, наверное, целую вечность. Помещение ужасно захламлено. Я прохаживаюсь по комнате, разыгрывая из себя офицера полиции, и, как положено, касаюсь предметов кончиком шариковой ручки. На столе, судя по всему, некогда стоял телевизор. Во-первых, к нему повернуты все кресла. Во-вторых, на его почетном месте нет пыли. В-третьих, его выдает неизвестно откуда взявшийся антенный провод. Самого телевизора в квартире нет. Место это, полагаю, и раньше не тянуло на образец внутреннего убранства, и его фотографии навряд ли помещались на страницах журналов интерьера, но сейчас оно и вовсе не пригодно для жизни. Полная клоака.
Повсюду разбросаны обугленные ложки, шприцы со следами крови, приспособления из пустых банок для курения «кристаллов», самодельные трубки из пластиковых бутылок, выжатые лимоны, жуткого вида серые, надкусанные батончики «Кит-Кат», их обертки из фольги и пустые пузырьки. В общем, все необходимое для пикника законченных наркоманов. Коуди пытается теперь раскрутить последнего из троицы. На него страшно взглянуть: лицо бледное, потное и нездоровое. Похоже, он относится к разряду наркоманов, работающих за дозу. Такие парни сделают, что угодно: и ограбят, и прикончат, и сопрут. Джимми называет их «тюремным мясом».
– Вы, ученики зла, имя вам – Сатана. Я обречен. Меня приносят в жертву. Мы должны вернуться к Антихристу, пока еще не стало поздно.
Грэм снова заводится, на сей раз с двойной силой. Чтобы разобраться в его голове, не хватит и двух таблеток. Я ловлю взгляд Коуди и знаком приглашаю его пройти на кухню.
– Сержант, – следуя за мной и Морти, обращается он к Цыпочке, – глаз не своди с этого трио.
– Коуди, – сразу рублю я, – где, черт возьми, Кинки? Надеюсь, ты не позволил ему…
– А что, Цыпочка тебе ничего не сказал?
– Нет, Коуди. Где же он? Скажи, наконец, где прячется этот засранец.
– Пошли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124