– Я польщен! Так ты уверен в этом? – рассмеялся Галон. – Что ж, за эту веру я, пожалуй, спасу тебя.
Подойдя к супрево, шут шепнул ему на ухо несколько слов, которым тот, казалось, не слишком поверил.
– Все, что я сказал тебе – правда! – возмутился Галон. – Я сам слышал, как отдавали приказ. Взгляни-ка туда! Не видишь ли ты в долине гонца, спешащего к нам? Ну и глупец! Неужели ты мог всерьез вообразить, что король Иоанн согласиться расстаться о мерзавцем, столь ему полезным?
Супрево посмотрел в указанном направлении и тотчас же сделал знак своим людям приостановить казнь; а Галон, подмигнув Жоделлю и пронзительно расхохотавшись, бросился догонять де Кюсси, который отправился дальше, так и не дождавшись окончания разговора между шутом и мародером. Спеша покинуть пределы английского королевства, рыцарь остановился лишь у черты, разделяющей Францию и Нормандию, и обернулся, надеясь увидеть бывшего капитана наемников болтающимся на дереве, но был несказанно удивлен, заметив, как двое охранников подсаживают Жоделля на лошадь.
– Клянусь святым Павлом! – воскликнул Кюсси. – Ты, должно быть, большой ловкач, коль сумел вырвать из рук палача этого разбойника!.. Но хочу заметить тебе, Галон, что ты употребляешь во зло свои способности…
– Смею уверить, что вовсе не я спас его от возмездия, а наш добрый приятель, Иоанн Анжуйский, которого, видно, замучили угрызения совести, – кривлялся Галон. – И могу сообщить вам, де Кюсси, что сей добрый монарх приглашал и меня на службу. Так что смотрите, сир, как бы я ни согласился на его предложение, если вы будете дурно обходиться со мной и лупить меня, как это частенько случалось. Ха-ха-ха! Как вам это понравится? А есть и другой вариант, – продолжал он, входя в раж и испытывая огромное удовольствие от собственного злословия. – Мне легко отыскать моего преданнейшего друга, Вильгельма де ла Рош Гюйона. Он без памяти влюбился в мой нос и готов, как вы помните, отдать за него все сокровища мира. Ха-ха-ха! Почему бы мне не воспользоваться такой щедростью и не пойти к нему и услужение? К тому же я не прочь всегда находиться подле прелестной Изидоры дю Монт, которую добрый король Иоанн обещал выдать за любезного графа Вильгельма. «…В качестве вознаграждения за оказанную поддержку!» – вот его собственные слова, подслушанные мной нынешним утром. Хочу похвастать, сир Кюсси, что, хотя беседа и велась очень тихо, я уловил все до малейших деталей, потому что у меня ухо так же чутко, как длинен мой нос. Ха-ха-ха!
Услыхав эту новость, Кюсси натянул поводья и, остановив лошадь, внимательно посмотрел на Галона, пытаясь понять, что это – правда, злая выдумка или просто глупая шутка.
– Что ты имеешь в виду? Во имя неба, добрый Галон, ответь мне, есть ли хоть капля правды в той, что ты сообщил?
– Добрый Галон! Ха-ха-ха! Если все так пойдет, то он, пожалуй, назовет меня еще и милым!.. – гримасничал шут. – Вы глупец, де Кюсси!
– Да ты кого угодно выставишь дураком! Ради всего святого, Галлон, скажи хотя бы раз в жизни настоящую правду! Что говорил король-убийца этому изнеженному отпрыску из рода Гюйонов?
– Сказать вам всю правду? – уточнил Галон, разыгрывая возмущение. – Так вы считаете меня лжецом? Или полагаете, что я недостаточно умен, чтобы в точности передать все услышанное? Смею уверить, у меня нет недостатка в разуме и я повторяю вам собственные слова короля так же верно, как если бы они были сказаны мне самому. «Вильгельм де ла Рош, – говорил он с довольным видом, словно кот, лакающий сливки, – вы поддержали меня в трудную минуту, и я не забуду этого!»
И, говоря это, Галон-простак с такой точностью воспроизвел жесты и интонации монарха, что невозможно было усомниться в искренности его слов.
– А еще, – продолжал шут, – сей великий правитель посоветовал нашему слабовольному юнцу похитить прекрасную Изидору из замка Мулино, что вблизи Руана, в котором мудрый отец прячет ее, полагаясь на покровительство леди Плюмдумплинг. Прошу простить, но если я и соврал, называя имя этой достойной дамы, то лишь потому, что до сих пор так и не разобрался в этих мудреных английских фамилиях. Так вот, Иоанн Анжуйский милостиво позволил Вильгельму увезти Изидору, куда ему будет угодно и как можно скорее. Могу добавить еще, что этот любезный властелин, желая до конца осчастливить своего подданного, предложил ему выбор: либо жениться на благородной красавице, если Вильгельм влюблен еще и во владения ее отца, либо сделать ее наложницей.
– Клянусь небом, насмешник, я заставлю тебя раскаяться, если ты мне солгал! Берегись, если ты сам сочинил эту историю! Нет, я отказываюсь поверить, что сир Джулиан решился расстаться со своей дочерью – этого не может быть!
– Боюсь, что так все и было, – вмешался Эрмольд де Марей, который, приняв живейшее участие в освобождении своего господина, завоевал себе право говорить с рыцарем почти на равных. – Мне пришлось много ездить в поисках выкупа, и в каждом из городов я узнавал что-нибудь новое о намерениях сира Джулиана. Могу сообщить, что вскоре после взятия Мирабо англичанами он оставил двор короля Иоанна с тем, чтобы вооружить своих вассалов и объединиться с войском, которое, как говорят, должно выступить против Филиппа-Августа. Именно по этой причине он оставил свою дочь на попечение леди Плинлиман Корнуэлльской, хозяйки замка. Да, то, что сказал Галон, вполне вероятно.
Все это время, пока паж говорил, шут неотрывно и с каким-то особенным удовольствием следил за выражением лица де Кюсси. Реакция рыцаря не замедлила проявиться, что дико обрадовало злого насмешника. Давясь от хохота, Галон завопил громко:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68