– продолжала простодушная девица.
– Молчи, глупая, молчи! – отвечала дама, повернув голову, и стараясь лучше разобраться в доносившемся до них шуме сражения.
– Да, они приближаются сюда, – проговорила дама и, обернувшись, обратилась к солдату, державшему повод ее лошади: – Отпусти лошадь, солдат! Оставь мою лошадь, говорю я тебе!.. Жалкий раб! Как ты смеешь удерживать меня против моей воли? Ты будешь горько раскаиваться, какая бы сторона ни одержала победу.
Но на солдата, видимо, получившего на этот случай соответствующие инструкции, ни угрозы, ни просьбы не произвели никакого действия, и это стоило ему жизни. Спустя мгновение из-за поворота появился де Кюсси и мощным ударом, направленным в шлем рыцаря, находившегося перед ним, поверг того на землю. Оторвав свой взгляд от поверженного, он поднял голову, посмотрел на девушку и ее свиту и закричал:
– Бегите, Изидора, бегите! Вы в руках предателей! Поезжайте направо; там на горе стоит замок, где вы сможете укрыться.
Только тут он заметил солдата, державшего за повод лошадь Изидоры, и старавшегося, развернув лошадей, поставить девушку между собой и де Кюсси. С быстротой молнии сир Гюи развернул коня, одновременно уклонившись от удара противника, и одним скачком оказался около Изидоры. Нужно было иметь мужественную душу и твердую руку, чтобы решиться нанести удар солдату, находившемуся вплотную к любимой женщине. Однако де Кюсси решился: меч просвистел в воздухе и пал как раз между шеей и плечом несчастного. Выпустив повод солдат трупом свалился с лошади рядом с Изидорой.
– Бегите, Изидора, бегите! – повторил сир Гюи, разворачивая своего коня, чтобы оказаться лицом к двум рыцарям преследовавшим его. – Бегите направо, в замок на горе, – в последний раз прокричал Кюсси, вступая в новую схватку.
Изидора не заставила повторять предложение в третий раз. Она подстегнула свою лошадь и быстро поскакала направо, в то время как де Кюсси сдерживал нападавших, напрягая для этого все свои силы. Его беззаветная храбрость в сочетании с опытом воина, помогли Изидоре скрыться; однако де Кюсси не питал иллюзий, что сможет долго с успехом противостоять многочисленным противникам, храбрость и опыт которых не многим уступали его собственным, а их вооружение ничем не отличалось от его. Все, что он мог сейчас сделать, это собрать воедино силы своего маленького отряда; и ему это удалось. Довольный уже тем, что удалось освободить Изидору, он вместе с горсткой храбрецов, отчаянно защищаясь, начал медленное отступление, сдерживая нападавшего противника и давая тем самым Изидоре дополнительное время скрыться. Однако перед лицом многочисленных врагов, к тому же знавших, что они сражаются на чужой территории и не могут терять ни минуты времени, это отступление становилось очень затруднительным.
Четверка рыцарей, жаждущих мщения, и возглавивших ответную атаку, яростно нападала на де Кюсси, адресуя ему большинство ударов.
Вооружение сира Гюи во многих местах было помято и разбито, щит рассечен ударом палаша, решетки забрала перерублены, и забрало больше не прикрывало лицо. Но несмотря на все это де Кюсси продолжал удерживать позицию, лишь медленно, шаг за шагом, отступая, и стараясь все время держаться к противникам лицом. Время от времени Кюсси испускал свой боевой клич, воодушевляя своих спутников, и ни на минуту не прекращая отражать и наносить удары своим не знающим промаха мечом.
Однако приближалась минута, которая могла бы стать роковой для Гюи. Отражая одновременную атаку трех рыцарей, Кюсси хотел осадить лошадь назад, но она споткнулась о пень и присела на задние ноги. «Де Кюсси! Де Кюсси!» вновь испустил рыцарь свой клич, терзая бока своего скакуна шпорами и пытаясь заставить его подняться, и то время как трое противников осыпали его ударами, от которых он едва мог защищаться. В эту гибельную для де Кюсси минуту на месте сражения появились два новых воина, отвлекшие внимание рыцарей на себя. Это были Филипп-Август и граф Овернский.
Сражаясь и отступая, Кюсси приблизился к месту, где в поединке сошлись король Франции и граф, о котором рассказывалось в предыдущей главе. Последний военный клич рыцаря достиг их ушей, и они тотчас же, не сговариваясь, прекратили бой и бросились на помощь. Впереди мчался граф Овернский, узнавший клич своего друга. С непокрытой головой, как был, он кинулся в сечу, и со всей силой, которую иногда придает безумие, опустил свой меч на рыцаря, более других теснившего де Кюсси. Этим мгновением воспользовался сир Гюи и сумел поднять своего коня. Король, примчавшийся следом, увидел по форме и вооружению, что нападавшие – нормандцы, а следовательно, подданные его врага, короля Иоанна, не раздумывая бросился в середину сражения нанося тяжелые удары мечом, который редко давал промах. Он вступил в битву не размышляя и не считая своих врагов, с тем истинным духом рыцарства, с каким когда-то всего с двумя сотнями рыцарей напал на целую армию короля Ричарда.
Сражение, с вмешательством Филиппа и графа, стало носить менее неравный характер, однако на чьей стороне окажется победа, сказать было невозможно. Все сомнения рассеял показавшийся отряд всадников, скачущих в галоп по дороге, ведущей из замка. Нормандцы, которые следовали за Вильгельмом де ла Рош Гюйоном, понимая, кому спешит на помощь приближающийся отряд, немедленно начали отступление, успев однако подобрать своего, поверженного графом, товарища. Они были тоже опытные воины и отступали в строгом порядке, пока не оказались у того места, где под деревом около дороги, в разбитых доспехах, до сих пор оглушенный своим падением, лежал поверженный ударом копья де Кюсси Вильгельм Гюйон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68