Первому из них, наконец, это надоело. Он дал знак своим ликторам, встал, оправил тогу и, не глядя по сторонам, вслед за своим эскортом покинул собрание. Некоторые преторы последовали за ним.
В этот самый момент Квинт Помпей Руф спрыгнул с трибуны и устремился к Катулу Цезарю. С другой стороны к последнему приближался Гней Помпей Страбон. Лица обоих Помпеев были искажены гневом, кулаки сжаты. В воздухе попахивало убийством. Однако прежде чем оба они успели добраться до надменно усмехающегося Катула Цезаря, в дело вмешался Гай Марий. Тряся своей старческой, но гордой головой, он схватил Помпея Страбона за обе руки – в то время как Красс Оратор преградил путь разъяренному Помпею Руфу. Обоих потомков Помпея бесцеремонно вытолкали из зала. Марий, уходя, увел с собой Друза, которого с другой стороны вел Антоний Оратор. Катул Цезарь остался стоять с улыбкой на устах, как победитель.
– Не больно им это пришлось по нраву… – отдышавшись, произнес Друз.
Группа покинувших сенат остановилась на самом дне Колодца комиций, чтобы успокоиться и прийти в себя. Вскоре к ним присоединилась небольшая группа возмущенных единомышленников.
– Как этот Катул Цезарь осмелился сказать такое про нас, Помпеев! – воскликнул Помпей Страбон, обращаясь за поддержкой к своему дальнему родственнику, Помпею Руфу. – Если бы я мог перекрасить его волосы, я бы сделал их песочными!
– Замолчите, все! – оборвал Гай Марий.
Взгляд его искал Суллу, но напрасно. До сегодняшнего дня тот был одним из самых горячих приверженцев Друза и не пропустил ни одного собрания, где выступал народный трибун. Где же Сулла теперь? Или сегодняшние события заставили его отвернуться от Друза? Неужели он расстилается там перед Катулом Цезарем? Здравый смысл подсказывал, что вряд ли – но, с другой стороны, и подобного поворота событий в сенате он, Марий, тоже не ожидал… И где Скавр, принцепс сената?
– Как этот неблагодарный Филипп только посмел намекнуть, будто я злоупотреблял служебным положением, будучи цензором?! – не мог успокоиться краснолицый и рыжий Антоний Оратор. – И тут же пошел на попятный, слизняк, едва я потребовал, чтобы он повторил то же самое вне стен сената!
– А оскорбив тебя, он нанес оскорбление и мне! – подхватил Луций Валерий Флакк, выведенный из обычного для него состояния апатии. – Он заплатит за это! Клянусь, заплатит!
– Они восприняли все хуже некуда… – проронил Друз, все еще во власти единственной мысли.
– Я уверен, что ты и не ожидал от них понимания, Марк Ливий, – раздался у них за спиной голос Скавра.
– А ты? Ты все еще со мной, принцепс сената? – спросил Друз, когда тот пробрался в середину кольца.
– Да! – воскликнул Скавр. – Я согласен, что пора совершить давно напрашивающийся, логичный шаг. Хотя бы только для того, чтобы избежать войны. К несчастью, большинство не верит, что Италия способна объявить войну Риму.
– Они убедятся, как страшно ошибались… – промолвил Друз.
– Да, убедятся, – поддержал Гай Марий и вновь оглянулся по сторонам. – Где Луций Корнелий Сулла?
– Он покинул собрание, – ответил принцепс сената Скавр.
– С кем-нибудь из наших оппонентов?
– Нет, один, – Скавр вздохнул. – Боюсь, его мало что занимает после смерти сына.
– Это верно, – с облегчением промолвил Марий. – И все же, я полагал, что этот скандал мог пробудить его к жизни.
– Ничто не способно, кроме времени, – изрек Скавр, который тоже потерял сына и переживал это во многих отношениях болезненнее, чем Сулла.
– Что ты теперь будешь делать, Марк Ливий? – поинтересовался Марий.
– Обратиться к народному собранию, – ответил Друз. – Я выдвину законопроект на голосование через три дня.
– И натолкнешься на еще более яростное сопротивление, – предсказал Красс Оратор.
– Мне все равно, – упрямо возразил тот. – Я поклялся провести этот закон – и сделаю это!
– А покамест, Марк Ливий, – успокаивающе произнес Скавр, – мы, остальные, будем обрабатывать членов сената.
– Тогда лучше будет уделить внимание тем, кого обидел Катул Цезарь, – попытался улыбнуться Друз.
– К несчастью, именно среди них найдутся, очевидно, самые ярые противники всеобщего предоставления гражданских прав, – ухмыльнулся Помпей Руф. – Тогда им придется вновь общаться со своими италийскими тетушками и братьями, которых, как они притворяются сейчас, у них нет.
– Ты, никак, оправился от нанесенного тебе оскорбления! – набросился на него Помпей Страбон, хотя сам явно все еще был зол.
– Вовсе нет, – парировал тот, все так же усмехаясь. – Просто я отложил на время свой гнев – для тех, кто его заслуживает. Что толку срывать злобу на окружающих тебя хороших людях.
Друз внес на рассмотрение свой законопроект четвертого сентября. Участники народного собрания явились на обсуждение с готовностью, в предвкушении хорошей встряски и в то же время не беспокоясь за свою безопасность. Они знали, что пока председательствует Друз, никаких бесчинств не произойдет. Однако едва Марк Ливий начал свое вступительное слово, как в собрании появился Луций Марций Филипп в сопровождении своих ликторов и большой группы молодых представителей сословий всадников и сенаторов.
– Это собрание незаконно, поэтому я требую его роспуска! – прокричал Филипп, прокладывая себе дорогу сквозь толпу и прячась за спинами своей охраны. – А ну, пошевеливайтесь все! Приказываю вам разойтись!
– Это собрание народных представителей созвано совершенно законно, и ты не имеешь на нем никаких полномочий, – спокойно возразил Друз. – Так что ступай заниматься своими делами, младший консул.
– Я тоже представитель народа и имею право здесь находиться, – заявил Филипп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163