Обеих примерно выпороли, однако Друз счел за благо убрать с глаз долой источник соблазна. Свежую мазню удалось соскрести, но кто поручится, не случится ли того же самого с его собственным сынишкой, когда он вступит в более злокозненный возраст? Бесценные коллекции произведений искусства лучше держать подальше от детей. Конечно, Сервилия и Сервилилла (домашние звали ее просто Лилла) ничего подобного больше не повторят, однако ими юное население дома наверняка не ограничится.
Его собственный род наконец-то получил продолжение, хотя не тем способом, на который он возлагал надежды; оказалось, что у них с Сервилией Цепион не может быть детей. Поэтому два года назад они усыновили младшего сына Тиберия Клавдия Нерона, вконец обедневшего, как все Клавдии, и осчастливленного возможностью увидеть своего новорожденного сына наследником богатств Ливиев Друзов. Усыновлять было принято старшего мальчика в семье, чтобы приемные родители не сомневались в его умственных способностях, крепком здоровье и добродушии. Однако Сервилия Цепион, изголодавшаяся по материнству, настояла, чтобы они больше не медлили с усыновлением. Марк Ливий Друз, беззаветно любящий жену – хотя, беря ее в жены, он не питал к ней никаких чувств, – уступил. Для того чтобы победить дурные предчувствия, он принес обильное подношение великой богине, надеясь, что ее благосклонность обеспечит младенцу умственное и физическое здоровье.
Женщины сидели в гостиной Сервилий Цепион, примыкающей к детской; заслышав шаги мужчин, они вышли поприветствовать их. Не состоя в кровном родстве, тем не менее они были очень схожи внешностью: обе невысоки ростом, темноволосы и темноглазы, с мелкими, правильными чертами. Ливия Друза, жена Цепиона, была более миловидной, к тому же избежала наследственного свойства – толстых ног и неуклюжей фигуры. Она вполне отвечала критериям женской красоты, ибо отличалась большими и широко расставленными глазами, а ее ротик напоминал очертанием цветок. Нос ее был слишком мал, чтобы заслужить наивысшую оценку знатока, зато не был излишне прям, что тоже считалось изъяном, а производил впечатление некоторой курносости. Кожа ее была здоровой, талия тонкой, грудь и бедра – достаточно пышными. Сервилия Цепион – жена Друза – была ее уменьшенной копией; правда, на подбородке и вокруг носа у нее имелись прыщики, ноги были коротковаты, шея – тоже.
При этом Марк Ливий Друз в своей не слишком красивой жене души не чаял, а Квинт Сервилий Цепион не любил свою красавицу. Восемь лет назад, когда образовались оба супружеские союза, дело обстояло наоборот. Мужьям было невдомек, что разгадка заключается в их женах: Ливия Друза ненавидела Сцепиона и вышла за него по принуждению, тогда как Сервилия Цепион была влюблена в Друза с самого детства. Будучи представительницами римских патрицианских семей, обе женщины стали образцовыми женами в старинном духе: послушными, подобострастными, ровными и неизменно почтительными. С годами супруги разобрались друг в друге, и былое безразличие Марка Ливия Друза было побеждено вниманием, проявляемым к нему женой, ее пылкостью в любви и одинаковым с ним горем из-за их бездетности. Тем временем невысказанное обожание Квинта Сервилия Цепиона задохнулось, не выжив в атмосфере затаенной неприязни к нему его жены, ее растущей холодности в постели и огорчения из-за того, что оба их ребенка оказались девочками, новых же рождений не предвиделось.
Обязательной частью программы стал визит в детскую. Друз пылко любил своего полнощекого, смуглого мальчугана, именуемого Друзом Нероном, которому вот-вот должно было исполниться два года. Цепион же едва заметно кивнул своим дочерям, те в ужасе прижались к стене и встретили его молчанием. Обе были миниатюрными копиями матери – столь же темноволосые, большеглазые и большеротые – и не могли не очаровывать, как всякие невинные дети, однако папаша не проявил к ним никакого интереса. Сервилию (ей на днях должно было исполниться семь лет) многому научила порка, которой завершилась ее попытка усовершенствовать лошадь и гроздь винограда на картине Апеллеса. Раньше на нее никогда не поднимали руку, поэтому она испытала не столько боль, сколько унижение, и научилась скорее изворотливости, нежели послушанию. Лилла была совсем другой: шаловливой, неунывающей, волевой и прямодушной. Порка была ею немедленно забыта, но не осталась без последствий: теперь отец вызывал у нее должное уважение.
Все четверо взрослых направились в триклиний, чтобы приступить к трапезе.
– Разве к нам не присоединится Квинт Поппедий? – спросил Друз у своего слуги Кратиппа.
– Я не слыхал, чтобы у него были иные намерения, domine.
– В таком случае, давайте подождем его, – предложил Друз, предпочитая не замечать враждебный взгляд, брошенный на него Цепионом.
Цепион, однако, не желал, чтобы его обходили вниманием.
– Чем тебя так пленил этот страшный человек, Марк Ливий? – спросил он.
Друз окинул своего шурина каменным взором.
– Некоторые люди задают мне тот же вопрос, имея в виду тебя, Квинт Сервилий, – произнес он ровным голосом.
Ливия Друза ахнула и подавила нервный смешок; однако укол, как Друз и предполагал, не задел Цепиона.
– И все-таки, чем он тебе дорог?
– Тем, что он мне друг.
– Скорее, он – присосавшаяся к тебе пиявка! – фыркнул Цепион. – Действительно, Марк Ливий, он же наживается за твой счет! Вечно заявляется без уведомления, вечно просит об услугах, вечно жалуется на нас, римлян. За кого он себя принимает?
– За италика из племени марсов, – раздался жизнерадостный голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163