Покрасневшие глаза выдавали в нем завсегдатая питейных заведений.
Мистер Николс вопросительно посмотрел на Леону:
– Полагаю, за эти пять фунтов вам что-то от меня нужно.
– Не могли бы вы удовлетворить мое любопытство и рассказать мне об одной из ваших заметок в «Таймс»?
– Если вы отдадите мне эти деньги – так и быть, я вам скажу.
– В таком случае давайте прогуляемся. – Леона выразительно посмотрела на лакея, дав ему понять, чтобы следовал за ними на некотором расстоянии – лакей не должен был слышать их разговор.
– Вы работаете в газете?
Мистер Николс хихикнул.
– Я писарь в суде. А еще я сочиняю пьесы. Поэтому кое-что смыслю в статьях. Если я занятно опишу то, что происходит в суде, какая-нибудь газетенка платит мне несколько шиллингов за статью.
– Я читала ваши описания судебных заседаний. Очень живо написано.
– Правда? – Николс просиял, довольный похвалой.
– Однако сейчас меня интересует заметка другого рода. – Леона вынула из сумочки листок бумаги с переписанным от руки некрологом и протянула его Николсу.
Тот нахмурился:
– Иногда этим тоже балуюсь – время от времени. Некрологи на кончину членов парламента и тому подобное.
– Этот некролог был написан шесть лет назад, а человек, о котором вы написали, жил на другом конце земли. Почему вы решили, что факт его смерти может заинтересовать кого-то в Лондоне? И откуда вы почерпнули сведения о его жизни?
Мистер Николс не мог взять в толк, о чем идет речь. Но вдруг его осенило.
– А! Кажется, вспомнил. Боже мой, давненько это было. Эту статью мне заказали. Родственники часто платят за объявление о кончине членов семьи. Так вышло и с этим некрологом.
– Родственники этого человека вам ничего не платили. За составление некролога заплатил кто-то другой. Я это точно знаю, потому что человек, чье доброе имя вы очернили, не кто-нибудь, а мой отец.
Николс густо покраснел.
– Мне сообщили сведения о нем – и все. Велели написать как следует. Обещали за это заплатить. Сказали, что мое имя появится в «Таймс». Мне так прямо и сказали, что этот человек умер от злоупотребления опиумом, но я счел нужным избежать такой прямолинейности в газете и выразился более деликатно. – Он поднес листок к глазам и перечел заметку. – Помню, я остался доволен тем, как мне это удалось. Заказчик тоже не имел ко мне претензий.
– Кто был этот человек? Кто вам заказал некролог?
– Извините, если я задел ваши чувства или если предал огласке то, что было тайной. Однако я не могу сказать вам, кто заказал у меня эту заметку. Это был непростой человек. Не такой, как мы с вами. Таким не посмеешь отказать, если вы понимаете, что я имею в виду. – Пройдя еще несколько шагов, Николс добавил: – Он был из тех людей, с которыми лучше не ссориться, понимаете?
Уж не Истербрук ли это?
– Мистер Николс, я не могу заставить вас назвать мне имя вашего заказчика. Однако у меня нет другого выхода из-за этого некролога. Видите ли, то, что там написано, – ложь от начала и до конца. Мой отец скончался от болезни сердца. Вы оклеветали честного человека. Если не назовете мне имя того, кто заказал вам этот пасквиль, я подам на вас в суд.
Николс разволновался:
– Это несправедливо! Я ни в чем не виноват. А вы хотите меня погубить.
– Тогда позвольте мне узнать имя того, кто вас нанял для этой грязной работенки.
Николс приуныл. Он едва волочил ноги. Протянув руку, чтобы взять пятифунтовую банкноту, он нехотя выдавил из себя:
– Виконт Гилфорд. Так тогда его звали. Сейчас он стал графом Деннингемом.
Отец был прав в своих догадках. Человек, который заплатил за составление некролога, действительно был пэром. Отец так и говорил, что кто-то из его тайных врагов занимает очень высокое общественное положение. К сожалению, это означает, что ей будет нелегко продолжать борьбу.
Леона размышляла об этом, возвращаясь к экипажу. Нужно найти способ встретиться с Деннингемом. В этом ей поможет Истербрук.
Придется ей попросить Истербрука об услуге. А для этого увидеться с ним до того, как она примет решение об их дальнейших отношениях.
Прошло два дня, и все это время здравомыслие Леоны воевало с ее сердцем. Сердце хотело, чтобы Леона отбросила осторожность и послала к черту свою репутацию. Оно приводило множество веских доводов в пользу того, что не следует пренебрегать удовольствиями, пусть даже мимолетными. Она сожалела, что не поступала так раньше.
Только все дело в том, что ей уже не девятнадцать.
Погруженная в свои мысли, Леона шла словно во сне, не замечая ничего вокруг.
Внезапно ее задумчивость была нарушена, и окружающий мир резко ворвался в ее мысли. Уличные звуки стали оглушающими. Здания, небо, дорога, уличные фонари – все замелькало, а Леона ощутила такой сильный толчок, что ей показалось, будто она летит.
Затем все снова встало на свои места. Леона увидела, что ее кучер замахнулся кнутом на какого-то всадника, который скакал галопом по улице на гнедой лошади.
Опасность обошла ее стороной, но, вспоминая о том, что только что ее жизнь была под угрозой, Леона задрожала от страха.
– Прошу прощения, мисс Монтгомери, – тяжело дыша от волнения, проговорил испуганный Оуэнс, с тревогой глядя на Леону. – Лошадь чуть не раздавила нас обоих. Всадник появился из-за угла так неожиданно. И даже не удосужился посмотреть по сторонам. – Говоря это, Оуэнс продолжал держать Леону за руку, но, обнаружив это, смущенно убрал руку. – Вы ушиблись? Может быть, нам поехать домой, и ваша горничная…
Леона постаралась казаться спокойной.
– Я не ушиблась. Спасибо, что проявили бдительность. Мы скоро вернемся домой. Но сначала мне нужно кое-кого навестить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93