– Эмблема понравилась Владу, и он приказал чеканить ее на щитах и на монетах. Из-за этого бояре – родовая румынская знать – стали называть его Дракул, что по-румынски означает «дракон», хотя сам Влад Второй никогда так себя не называл. Разве что в шутку. Но к сожалению, в румынском языке слово dracul имеет и второе значение – «дьявол». Представляете, какой простор для крестьянских домыслов и суеверий? Влад Второй был жестоким правителем, скорым на расправу, что лишь подогревало суеверия. В народе стали говорить, что сам сатана помог Владу прийти к власти, а «Орден Дракона» есть рассадник колдовства и черной магии. Влад Третий, чей портрет вы здесь видите, был еще более кровожадным, нежели отец, и народ его боялся еще сильнее. Люди прозвали его Дракула – то есть «сын дьявола», поскольку окончание "а" означает «сын такого-то». И по сей день это поверье остается главной причиной страха, испытываемого крестьянами по отношению к нашей семье. Нас упорно называют Дракулами. Как видите, это прозвище весьма оскорбительно для нас.
– В таком случае примите мои искренние извинения, если я ненароком обидел вас, – пробормотал Джеффрис, торопливо записывая мои слова. – Представляю, сколько горя это принесло вашей семье. И вместе с тем ваш дядя обладает превосходным чувством юмора, чтобы так подписываться. Особенно если учесть характер статьи, над которой я работаю.
В словах англичанина не было ни малейшего намека на иронию. Понимая, насколько иностранцу тяжело разобраться во всех этих хитросплетениях, я постарался ободрить его улыбкой (правда, она вышла натянутая и печальная).
– Я не разделяю дядиного юмористического отношения к подобным вещам, – сказал я.
Мне не хотелось говорить Джеффрису всей правды: ведь каждого из нас крестьяне называли Дракул, а не Дракула. Следуя логике суеверных крестьян, дядя должен был бы подписаться «Влад Дракул», ибо только сын дьявола – только человек на портрете, родившийся четыре столетия назад, – имел право на имя Дракула.
– А не могли бы вы рассказать мне о значении другого символа? Того, что в левом нижнем углу, напротив щита с драконом?
Джеффрис указал на изображение свернувшейся змеи, поверх которой лежала волчья голова.
– Это наш фамильный герб. Он очень древний. Дракон был символом правления Влада, символом власти, а волк символизирует наш род. Племена даков, которые жили на этих землях до прихода римских завоевателей, называли себя «люди-волки».
– Ах да... – В блеклых глазах Джеффриса вновь засветился интерес. Все это время англичанин продолжал строчить в блокнотике. – Древние даки. Кстати, должно быть, вы знаете, сколько разных легенд окружало эти племена? Утверждали, будто бы даки умели превращаться в зверей. Например, в волков. Вы слышали об этом?
– Что-то слышал. Вот вам еще один пример нелепых суеверий.
– Разумеется, – согласился Джеффрис, широко улыбнувшись. – Все это суеверия. Иногда просто диву даешься, видя, как факты начинают обрастать легендами.
Мне оставалось только согласиться с ним.
– А что вы скажете по поводу змеи? – продолжал расспросы Джеффрис. – Как вы думаете, не возникало ли у крестьян искушения отнести и змей к отродьям сатаны?
– Возможно. Невежественный человек кою угодно объявит порождением дьявола. Взять тех же черных кошек. Крестьянам и невдомек, что в дохристианские времена змей, наоборот, почитали. Тогда верили, что змеи владеют тайной бессмертия. Сбрасывая кожу, они «умирают», а потом «рождаются заново». Как мне кажется, змея на портрете символизирует горячее и настойчивое желание, чтобы род Цепешей никогда не прерывался.
Мы двинулись дальше, и наш разговор перешел на другие темы. Я рассказывал Джеффрису об истории рода Цепешей, о правлении Влада Третьего и его победах над турками. Упомянул я и о том, что Цепеши рассеялись по всей Восточной Европе, и назвал несколько имен своих выдающихся предков. На Джеффриса мой рассказ произвел сильное впечатление. Англичанин старался записать все едва ли не дословно. Хотелось бы надеяться, что его статья получится достоверной и увлекательной. Я спросил, не согласится ли он прислать мне номер газеты, чтобы я перевел материал на румынский и использовал его для просвещения своих соотечественников. Джеффрис охотно согласился. Жаль только, что те, кому эта статья принесла бы наибольшую пользу, совершенно неграмотны.
Как-то незаметно мы опять вернулись к крестьянским суевериям. Джеффрис сделал любопытное признание: едва он появился в замке, одна из горничных (коренастая блондинка средних лет, сказал он, и я сразу понял, что это Машика Ивановна) сняла со своей шеи распятие и протянула ему, умоляя надеть. Не желая обижать добрую женщину, он повиновался, но, как только горничная ушла, сразу же снял ее талисман.
– Я принадлежу к англиканской церкви, и подобные вещи напоминают мне язычество.
Затем, несколько смущаясь, Джеффрис добавил, что посещает церковь больше по привычке и из уважения к родителям, чем по религиозным убеждениям.
Выводы, к которым мы пришли, были достаточно традиционны для людей наших взглядов: суеверия и предрассудки можно победить только знаниями, и потому нужно открывать школы и обязательно учить всех крестьянских детей.
Мне было настолько приятно общаться с мистером Джеффрисом, что я уговорил его поехать к нам на обед (фактически я заманил его к нам, пообещав показать часовню и склеп). Дяде я написал записку, пообещав вернуть гостя не позже девяти часов.
Итак, Джеффрис приехал к нам, и мы втроем провели восхитительный вечер. Я совсем забыл о времени и отвез англичанина обратно в замок гораздо позже обещанного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105