– Если бы ты и вправду был моим рабом, я бы велела пронести меня по этой лестнице, не посмотрев на твою хромоту.
– С радостью, – ответил я и нагнулся, будто желая взять ее на руки.
– Нет-нет! – Она начала подниматься сама, легко, как девочка. – Что подумают твои товарищи?
– Что мне выпала большая честь, госпожа.
Продолжая улыбаться, она прошептала:
– А не подумают они, что ты бросил Урс ради нас? Ладно, у нас есть еще немного времени перед тем, как мы дойдем до суда, и я отвечу, как смогу, на твои вопросы. Не все из нас иерограмматы. Разве на Урсе дети саньясинов поголовно отличаются святостью? Я не говорю на твоем языке, и никто из нас не говорит. Впрочем, и ты не говоришь так, как мы.
– Но, госпожа…
– Ты не понимаешь.
– Не понимаю. – Я хотел сказать что-то еще, но ее слова показались мне настолько бессмысленными, что я не нашелся с ответом.
– Я все объясню после слушания. А сейчас я должна попросить тебя об одолжении.
– Все, что угодно, госпожа.
– Благодарю тебя. В таком случае ты отведешь эпитома на лобное место.
Я посмотрел на нее с изумлением.
– Мы испытываем его и сейчас будем слушать его дело – с согласия народов Урса, которые послали его на Йесод как своего представителя. Чтобы подтвердить это, человек с Урса, такой же представитель своего мира, как и он, хотя и с меньшей долей ответственности, должен привести его на суд.
Я кивнул.
– Ради тебя, госпожа, я повинуюсь, если ты объяснишь мне, куда я должен его привести.
– Отлично.
Она повернулась к мужчине и другой женщине со словами:
– У нас есть провожатый.
Они закивали, и она, взяв пленника за руку и притянув к себе (хотя он без особого труда мог бы оказать ей сопротивление), подвела его ко мне.
– Мы отведем твоих товарищей во Дворец Правосудия, где я объясню всем, что будет дальше. Думаю, тебе это объяснение навряд ли понадобится. Ты же… как твое имя?
Я замешкался, не зная, известно ли ей, как должны звать эпитома.
– Ну что, разве это такая тайна?
Скоро мне все равно пришлось бы раскрыть себя, хотя я и надеялся присутствовать на предварительном слушании, чтобы быть лучше подготовленным, когда настанет мой черед. Мы приостановились в дверях, и я сказал:
– Мое имя Северьян, госпожа. Будет ли мне позволено узнать твое?
Ее улыбка оказалась столь же обезоруживающей, как и в тот раз, когда я увидел ее впервые.
– Между собой у нас нет нужды в подобных вещах, но раз уж теперь я познакомилась с тем, кому до этого есть дело, назовусь Афетой. – Заметив мое смущение, она добавила: – Не бойся: те, кому ты назовешь мое имя, поймут, о ком идет речь.
– Благодарю тебя, госпожа.
– Теперь возьми его. Вы должны пойти под арку направо. – Она указала жестом. – Там будет длинный изогнутый коридор. Вы не собьетесь с пути, потому что сворачивать некуда, в том коридоре нет дверей. Проведи его до конца и доставь в Палату Слушаний. Взгляни на его руки – видишь, как он закован?
– Да, госпожа.
– В той Палате ты увидишь кольцо, к которому следует прикрепить его оковы. Сопроводи его туда и посади на цепь – там скользящий замок, ты разберешься быстро, – а потом займи свое место среди свидетелей. Когда слушание закончится, дождись меня. Я покажу тебе все чудеса нашего острова.
Ее голос ясно давал понять, что именно она имеет в виду. Я поклонился и произнес:
– Госпожа, я совершенно недостоин.
– Об этом буду судить я. Теперь ступай. Сделай, как тебе ведено, и получишь свою награду.
Снова поклонившись, я повернулся и взял великана за руку. Я уже говорил, что ростом он был выше любого экзультанта, и тут я не погрешил против истины. Он чуть не дорос до Балдандерса, но зато был стройнее, моложе и подвижнее (так же молод, как и я, подумалось мне, в тот день, когда я покинул Цитадель через Дверь Мертвых Тел, унося с собой «Терминус Эст»). Чтобы пройти под аркой, ему пришлось нагнуться, но он шел за мной, как годовалый баран на поводу у мальчишки-пастуха, который приручил его, а теперь собирается продать какой-нибудь семье, чтобы те охолостили беднягу и откормили для своего праздника.
Коридор являл форму яйца, какие чародеи ставят стоймя на столе. Потолок его сходился высоким, почти заостренным сводом, стены были разведены овально, а под ногами он становился чуть более плоским. Госпожа Афета сказала, что в коридор не выходит никаких дверей, но по обеим стенам его тянулись окна. Это озадачило меня, поскольку я предполагал, что он огибает зал суда, который расположен в центре здания.
Я стал выглядывать из окон направо и налево, сперва из любопытства, чтобы оглядеть Остров Йесода, потом с легким трепетом, видя, как он похож на Урс, и наконец с изумлением. Ибо покрытые снегом горы и луга уступили место странным помещениям, будто из каждого окна я заглядывал в совсем другое здание. В одном из них я увидел просторный пустой зал, уставленный рядами зеркал, еще один, побольше, где на полках в беспорядке стояли книги, тесную камеру с высоким зарешеченным окном и соломой на полу и темный узкий коридор с рядом металлических дверей.
Повернувшись к своему спутнику, я сказал:
– Они ждали меня, это ясно. Я вижу камеру Агилюса, подземелье под Башней Сообразности и прочие места. Но они думают, что ты – это я, Зак.
Словно его имя разрушило какие-то чары, он бросился на меня, тряхнув длинными волосами и открыв горящие глаза. Он попытался разорвать оковы. Мышцы на его руках напряглись, будто были готовы вот-вот вырваться из-под кожи. Почти машинально я подставил подножку и бросил его через бедро, как учил меня давным-давно мастер Гурло.
Он упал на белый камень, точно бык, свалившийся на арене, и казалось, от этого удара вздрогнуло все здание;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117