Тут же я выругал себя за трусость. Он не причинил бы никому никакого вреда, и когда я боролся с ним, он, судя по всему, хотел лишь убежать. Я просунул палец через стенку, которая не оказала мне никакого сопротивления, и почесал его щеку. Он, точно по-собачьи, повернул голову, и я нащупал под шерстью маленькие круглые ушки.
– Забавный, правда? – сказал кто-то у меня за спиной, и я обернулся. Это был Пурн, улыбчивый матрос.
– Выглядит он совершенно безобидным, – ответил я.
– Они почти все безобидны. – Пурн помолчал. – Но в основном они умирают и исчезают. Говорят, мы видим жалкую их часть.
– Гунни назвала их грузом, – вспомнил я, – и я как раз размышлял об этом. Они появляются благодаря парусам, верно?
Пурн отсутствующе кивнул и просунул свой палец через стенку, чтобы тоже пощекотать зверька.
– Соседние паруса здесь должны быть подобны большим зеркалам. Они изогнуты, поэтому в каком-то месте – точнее, во многих местах – параллельны друг другу. И на них светит звездный свет.
Пурн снова кивнул.
– Это-то и движет корабль, как ответил шкипер на расспросы о его милашке.
– Я знавал человека по имени Гефор, который вызывал для своих нужд смертельно опасных тварей. А другой, по имени Водалус – впрочем, Водалусу, по-моему, нельзя верить – говорил, что Гефор вызывает их при помощи зеркал. У меня есть друг, который тоже колдует зеркалами, но он не занимается черной магией. Гефор был матросом на таком же корабле, как этот.
Это привлекло внимание Пурна. Он убрал руку из клетки и повернулся ко мне.
– Ты не помнишь его названия? – спросил он.
– Названия корабля? Нет, по-моему, он мне его не говорил. Хотя… Он рассказывал, что работал на нескольких кораблях. «Долго служил я на кораблях сребропарусных, по сту мачт, достигавших самых звезд».
– Ага, – кивнул Пурн. – Некоторые утверждают, что корабль только один. Я частенько раздумываю об этом.
– Их наверняка много. В детстве мне самому рассказывали про них – про корабли какогенов, которые заходили в порт на Луне.
– Где это?
– Луна? Это спутник моего мира, Урса.
– А, значит, это были небольшие суденышки. Шлюпы, барки и тому подобное. Никто и не говорит, что суденышек, курсирующих между мирами и между солнцами, мало. Этот корабль и другие, если считать, что они есть, не подходят обычно так близко. Они могут подойти и пристать, но это сложная работа. К тому же возле солнца обычно болтается много скал.
Показался белокурый Идас, который нес в руках какие-то инструменты.
– Привет! – крикнул он, и я махнул ему рукой.
– Надо бы делом заняться, – проворчал Пурн. – Мне вот с ним поручено ухаживать за ними. Я как раз спустился сюда, когда увидел тебя, э-э…
– Северьян, – сказал я. – Я был Автархом – правителем Содружества; теперь я – представитель Урса и его посол. Ты не с Урса, Пурн?
– Не думаю, но может быть, – ответил он, замявшись. – Большая белая луна?
– Нет, зеленая. Ты, наверно, был на Вертанди; я читал, что у нее светло-серые луны.
Пурн пожал плечами:
– Не знаю.
Идас тем временем подошел к нам и сказал:
– Это, должно быть, великолепно.
Я не понял, что он имеет в виду. Пурн двинулся дальше, осматривая зверей.
Словно мы были двумя заговорщиками, Идас шепнул мне:
– Не обращай на него внимания. Он боится, я скажу, что он не работал.
– А ты не боишься, если я скажу, что не работал ты? – спросил я. Что-то неуловимое в Идасе раздражало меня, хотя, вероятно, это была просто его внешняя слабость.
– А, ты знаешь Сидеро?
– Я думаю, кого я знаю – это мое дело.
– По-моему, ты никого не знаешь, – сказал он. И, словно смутившись своей бестактности, добавил: – Но, может быть, и знаешь. Или я мог бы тебя представить, если хочешь.
– Хочу, – ответил я. – Представь меня Сидеро при первой же возможности. Я требую, чтобы меня вернули в мою каюту.
Идас кивнул:
– Хорошо. Ты не возражаешь, если мы постоим тут и поговорим немного? Только не обижайся на то, что я тебе скажу: ты ничего не знаешь о кораблях, а я ничего не знаю о таких местах, как этот… э-э…
– Урс?
– Ничего не знаю о других мирах. Я видел картинки, но, кроме них, все, что я знаю, – вот эти твари, – он обвел рукой зверинец. – А они все отвратительные. Наверняка в других мирах есть что-нибудь и получше, то, что не живет так долго, чтобы попасть к нам на борт.
– Но они ведь не все злые.
– Нет, все, – возразил он. – Мне приходится чистить за ними, кормить их, подбирать им воздух, если надо, и будь моя воля, я бы всех их перерезал; только Сидеро и Зелезо прибьют меня за это.
– Не удивлюсь, если даже и убьют, – сказал я. Мне вовсе не хотелось, чтобы такая чудесная коллекция пропала по прихоти этого урода. – И это было бы, по-моему, справедливо. Ты выглядишь так, словно сам выбрался оттуда.
– Да нет, – сказал он серьезно. – Это вы с Пурном и остальные выбрались оттуда. А я родился на корабле.
Что-то в его интонации подсказывало мне, что он пытается втянуть меня в разговор и с радостью пошел бы на ссору, лишь бы я не замолкал. Я же не имел никакого желания даже разговаривать, не то что ссориться. От усталости я валился с ног и к тому же был зверски голоден.
– Если я принадлежу к этому зверинцу, то твой долг следить, чтобы я был сыт. Где тут камбуз? – спросил я.
Идас ответил не сразу, сперва почти открыто предложив обменяться сведениями – он покажет мне, куда идти, если я отвечу на семь его вопросов об Урсе или о чем-нибудь еще. Но тут он понял, что я готов пришибить его, если он скажет еще хоть что-нибудь в том же духе, и, сильно поскучнев, рассказал мне, как добраться до камбуза.
Одно из преимуществ такой памяти, как моя (памяти, которая никогда ничего не упускает и хранит абсолютно все), в том, что ею можно пользоваться будто картой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117