Хотя вряд ли Джирран признается ей в подобной слабости, когда чувство собственной значимости этого болвана зависит от восхищения толпы.
– Так зачем ты пошел в деревни? – Эльетимм ослабил хватку на уме Джиррана.
– Пора было взяться за настоящих злодеев, – хрипло ответил горец. Его люди вздорили из-за малой добычи, награбленной у Лесного Народа, громко сообщил его ум Эрескену. – Суратиммы – как клещи на козе, они сосут ее кровь, но причиняют не больно много вреда, если время от времени ты прижигаешь им задницы горячим углем, – продолжал Джирран, экспансивно жестикулируя. – Жители низин – вот кто настоящие воры, вот кто ограбит тебя до слепоты, а потом сопрет то, что осталось, у тебя из-под носа.
Джирран замолчал и нахмурился, сам не понимая, что он такое загнул. Ему незачем беспокоиться, с сарказмом подумал Эрескен. Слушатели, ловящие каждое его слово, уже настолько пьяны, что готовы хлопать крякающей утке.
– Поэтому мы пошли сразиться с ними, – повторил Джирран с удовлетворением. – И прогнали их, так вдарив сапогом в зад, что у них зубы зашатались!
Эрескен попытался осмыслить его путаные воспоминания: соломенная крыша, горящая в предрассветном сумраке, пронзительный крик женщин, плач детей, возмущенный рев мужчин, разбуженных внезапным нападением. Молча выругавшись, колдун бросил эти попытки. Утром он разберется, так ли велик успех Джиррана, как утверждает сей дурак, или это еще один безрезультатный набег, который надо позлатить заклинанием, дабы убедить людей, что они действительно одержали великую победу.
Эрескен на минуту закрыл глаза. Вот еще одна задача, о коей следует помнить еще больше, чем о его потребности во времени и силе. Что ж, утром он использует более прямые методы. Хватит ходить на цыпочках вокруг высокомерия горца и красть тайком его воспоминания. Он войдет с жестокостью, которую предпочитает его отец, и пусть Джирран припишет потом головную боль похмелью, а дурные воспоминания – угрызениям совести. Эрескену вдруг страшно захотелось утопить все бесчисленные задачи, шумно требующие его внимания, в соблазнительных золотых глубинах бутылки.
Колдун повернулся спиной к Джиррану. Такая свобода ему не позволена, но Аритейн сейчас наверху, в рекине. Возможно, пришло время развеять ее дурацкие сомнения и сделать из нее настоящую женщину. Когда Аритейн отречется от той последней клятвы, она уже не сможет предать его. Тогда Эрескен будет черпать ее силу и переложит на нее часть своего бремени. Ускоряя шаг, колдун направился к фессу. У ворот дымилась жаровня, под свежими дровами едва виднелись белые и красные угли. Эльетимм прошагал мимо, даже не взглянув на кучку беседующих мужчин.
Как только колдун вошел в фесс, шум, заточенный внутри массивного каменного круга, ударил по ушам. Окна во всех строениях, расположенных вдоль стены, светились, из труб тянулся дым. Некоторые двери были закрыты – там работали или спали, но остальные, распахнутые настежь, впускали и выпускали людей, толкавших друг друга без всякого извинения. Двое мужчин стояли посреди двора, игнорируя людской поток, обтекавший их с двух сторон, и сравнивали убористо исписанные аспидные доски. Крик заставил обоих поднять головы, и один поспешил к куче мешков, рассыпанное зерно катилось у его ног. Главная лестница рекина была забита мужчинами и женщинами, все они обменивались новостями и мнениями. На каменных стенах, освещенных факелами и костром, дрожали пятнистые тени, но верх башни терялся в темноте, прорезая рельефный черный силуэт на звездном небе.
Эрескен закипел от злости. Когда он и его клан захватят здесь власть, все это прекратится. Истинная магия должна править. Никакой эльетиммский колдун не будет на побегушках у всякого напыщенного шута, который лопается от самомнения из-за нескольких голых лиг горного склона. Голод донимал Эрескена, поэтому он обошел рекин. При виде жалкой толпы на кухонном дворе колдун от досады щелкнул языком. Протолкавшись мимо назойливых рук, он хлопнул одну из Шелтий по плечу.
– Где Аритейн? Я должен с ней поговорить.
Крелия обернулась с искаженным от боли лицом; она вбирала в себя эту боль с каждым целительным прикосновением к страждущим телам.
– Она пошла внутрь, возможно, поесть?
Эта глупая женщина скоро вконец себя потеряет, равнодушно отметил эльетимм, видя ее мутный взгляд. Надо внимательнее следить за Крелией. Если она впадет в безумие, то не помешает его планам. Он еще раньше задушит ее во сне.
– Ты ищешь Аритейн? – Ремет вопросительно поднял брови. – Явился Брин, и они ушли внутрь, чтобы поговорить наедине. – Ремет настороженно смотрел на колдуна. Его лицо оставалось по-юношески мягким, но в глазах появилась новообретенная зрелость. – Он принес новости о Джирране.
Эрескен кивнул и спрятал проклятия в самой глубокой извилине своего ума. Долгая дружба Брина с Аритейн сильно затруднит ему работу по рассеиванию любых сомнений, которые могли бы запасть ей в голову от этих новостей. Что Брин услышал от Джиррана? Он знает что-то, чего не знает Эрескен?
– Спасибо.
Колдун дружески улыбнулся Ремету, как мужчина мужчине, приправляя легкую улыбку обещанием будущего доверия, доступа к внутреннему кругу знания. Отвернувшись, он почувствовал на затылке взгляд юноши. Вот о чем еще нужно помнить и осторожно обойти. Этот бешеный натиск непрерывных и разнообразных требований стал настоящим испытанием для подготовки Ремета. Парень и за десять лет не столкнулся бы с таким, если б таскался взад и вперед по долинам за каким-то бесплодным предсказателем. Он начинал думать сам, а Брину только и нужен кто-то, разделяющий его неуверенность, чтобы побежать к старейшинам, губя все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169