Некто Кеспар был обманом втянут в спор с Полдрионом, что переплывет реку между этим миром и Иным быстрее, чем Перевозчик одолеет ее на веслах в своей лодке. Неудивительно, что демоны сцапали его, и Кеспар вернулся домой к Мазир с гордостью и шкурой, разодранными в клочья. Мазир исцелила его любовью, травами и справедливым упреком. По крайней мере таков был смысл стихов, но припев ничего не значил для меня, кроме дразнящего эха.
– Что это такое: «ардейла менален рескел серр»?
– Это просто джалквезан. – Ориал билась над переводом, ибо я сидела, тупо глядя на нее. – Такие песенные слова.
– Но что они означают? – упорствовала я.
– Ничего. – Ориал беспомощно помахала пестиком. – Это бессмыслица.
– Ты поешь эту песню на счастье?
Меня так и подмывало сбегать за книгой. После всех задержек этого путешествия и превратностей минувшей ночи, похоже, удача наконец-то поворачивалась ко мне лицом.
– Считается, что это сказание помогает лекарству или припарке. – Ориал казалась сбитой с толку.
– А есть еще песни, которые поются на счастье для всяких других вещей? – спросила я с нарочитой небрежностью. – Много таких, с джалквезаном?
– Есть «Вьенн и Оленихи», – начала вспоминать женщина. – Когда ей пришлось спасаться от заигрываний Кеспара, она превратилась в олениху и спряталась среди стада. Еще есть «Сериз и Мост», «Мазир и Буря». В каждой из них есть джалквезан, но я не знаю никого, кто пел бы их с какой-то особой целью. А почему ты спрашиваешь?
Я пожала плечами.
– Просто любопытно.
Я встала и направилась к нашему новому дому, где Фру расстилал на крыше промокшее одеяло для просушки. Наши сумки были сложены внутри, и я с трепетом открыла свою котомку. Вся одежда отсырела и воняла, как ведро лягушек, но песенник был завернут в промасленную кожу, и я не зря потратила на нее деньги. Полотно под ней было чуть влажным в уголках, а книга внутри совсем не пострадала. Я с облегчением вздохнула.
Фру покосился на меня. Я почувствовала его досаду, смешанную с весельем. Сам менестрель нежно осматривал свою лютню. Один Тримон знает, как он уберег ее от наводнения.
– Зачем ты ее достаешь?
– Мы с Ориал говорили о песнях, и я хотела бы узнать ее мнение. – Я улыбнулась Фру. – Она сказала мне о джалквезане. Это те самые кусочки, которые ты не смог перевести мне? – Я мысленно пнула себя за то, что неправильно поняла менестреля. – «Мазир и Буря», она здесь есть. История о том, как эта Мазир потеряла дорогу и снова ее нашла.
– Конечно, – беззаботно кивнул Фру. – Никто не сможет перевести, я же тебе сказал.
Я сохранила небрежный тон.
– Ты сказал, что нет смысла петь эти песни в дороге, где никто не понимает слов. А как насчет того, чтобы подарить Ориал песню-другую, пока она работает? Народ их поймет, и это хоть как-то отблагодарит людей за сегодняшнюю помощь и заботу о Зенеле. Мы оба могли бы положить что-то на весы, верно? Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, кажется, так говорят?
Фру оглядел поляну, где мужчины и женщины сидели за несложной работой или просто грелись на весеннем солнышке.
– Ну, Ливак, кто бы ни был твой отец, бьюсь об заклад, ему есть за что отвечать.
Тем не менее он подхватил лютню и зашагал к целительнице. Я побежала следом и, сев рядом с ними, пристроила драгоценный песенник на коленях, чтобы Фру мог видеть страницы. Он сказал что-то Ориал, чего я не поняла, и заиграл веселую мелодию. За Лесными словами его богатого тенора было не так легко следить, но это была песня, которую он уже перевел мне в пути. Один мужик пошел в лес, увидел там незнакомку и погнался за ней, а она – я так и не уяснила, по какой причине, – вдруг превратилась в безобразную ведьму. Не пожелав стать ее любовником, наш герой попытался найти дорогу обратно к своим, но заблудился среди странных деревьев и еще более странных встреч, каждая из которых уводила его все дальше от дома. Когда же он наконец прошел полный круг, то обнаружил, что отсутствовал целых пять лет, а не пять дней, как ему представлялось.
Теперь, когда я впервые услышала, как она поется, этот джалквезан захватил все мое внимание, он ярко выпячивал каждую причину сетований этого человека на его бедственное положение. Лежавшие в основе ритмы казались все более знакомыми: Джерис, этот милый ученый, использовал эфирные чары с точно таким же ритмом. Эльетиммские ублюдки, которые его убили, а потом сделали все возможное, чтобы вытащить мои мозги через уши, творили мерзкие заклинания, звучавшие точно такой каденцией. Но что означают эти слова? Высшее это Искусство или совпадение?
Фру закончил бурным аккордом, и к нам подошли две женщины.
– Я не слышала эту балладу с тех пор, как была маленькой девочкой, – улыбнулась одна.
– У меня целая книга древних песен. – Я перевернула страницы, чтобы ей и ее подруге было видно. – Вам знакомы еще какие-нибудь из них?
Женщины пожали плечами.
– Мы не умеем читать, ни я, ни Серида, – спокойно объяснила первая.
– Как насчет этой?
Фру перевернул обратно несколько листов пергамента и нахмурился, перебирая пальцами лады. Его лицо прояснилось, и он начал мелодию с хитрой сменой высоты в середине куплета. Женщины кивнули со смеющимися глазами и присоединились к нему в задорной песенке о Белом Вороне. Оторвавшись от работы, Ориал добавила свое сопрано, и Фру перешел в более низкую тональность, их голоса то сливались, то расходились, создавая изящную гармонию. Я внимательно слушала, ловя себя на том, что киваю в такт, но хотя мелодия оставалась неизменной, слова растворились в хаосе, как только певцы дошли до припева.
Смеясь, Фру перестал играть, и Ориал захихикала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169