По своим
инструментам она стояла в это время на уровне лучших европейских обсерваторий и
могла бы способствовать общему росту наблюдательной астрономии.198 Но в этом
смысле ее работа - как и работа других тогдашних обсерваторий, кроме
Гринвичской,199 - не оказалась плодотворной.
Ее главное научное значение, кроме отдельных наблюдений в области физической
астрономии, заключается в основах географической съемки России. В связи с этим
уже в 1727 г. Делиль организовал первое астрономическое путешествие по России -
съемку русского Поморья, куда был отправлен его помощник Делиль де ля Кройер.
Делиль пользовался точными методами наблюдения и в этом отношении стоял впереди
своего времени. В рамки этой съемки была введена работа геодезистов. Уже в 1721
г. Петр отправил 30 геодезистов в провинции для приведения в порядок и
составления ими географических карт [68]. К 1727 г., когда Делиль приехал в
Россию, геодезисты И. Елагин, М. Пестриков, Д. Мордвинов, И. Ханыков уже
окончили карту Ямбурга, Копорья, Шлиссельбурга; А. Клешнин - Выборга и
Кексгольма Петербургской губернии; В. Леушинский и Исупов - Боровска Московской
губернии; Ф. Молчанов - Соликамска и Перми Великой Казанской губернии. Вскоре за
этим последовал целый ряд других карт, принимавшихся во внимание при своих
работах Делилем.200
Однако работа геодезистов в целом совершенно не удовлетворяла научным
требованиям, и Делиль не имел тех помощников, какие необходимы для завершения
такого огромного труда, каким является карта России. Прошло много лет, пока ему
удалось выбрать из контингента геодезистов нужных ему людей, подготовить из
геодезистов и студентов Академии наук нужную ему рабочую силу [для составления]
карты. Это было сделано только в 1739-1740 гг.
Студенты Академии частью набирались из местных людей, очень часто были детьми
иноземцев, живших в России, частью приезжали из-за границы, будучи или совсем
чуждыми России искателями новых, лучших условий жизни, или происходили из семей,
связанных с русской жизнью.
Геодезисты были созданием Петра. Они выходили из "класса геодезии", учрежденного
Петром в 1701 г. в Москве и потом перенесенного в Морской корпус в Петербург
[69]. По окончании курса они находились в ведении Сената и Академии наук. В них
шел разночинец; дворяне были среди них редки. Это были живые люди из народа,
пробивавшиеся к лучшим условиям быта, введенные в общество Петром. Они делали
морские съемки, составляли карты целых областей, совершали невидную, но огромную
работу, без которой научное исследование России было бы немыслимо.
Современники сурово оценивали их деятельность. Так, в Записке, поданной в
Академию наук в 1739 г., В. Н. Татищев набросал яркую картину положения дела. Он
писал в Академию наук: "Сего ради особливо господин профессор Делиль призван и
многие геодезисты научены несколько лет уже о том трудиться; но со всем тем
доднесь мало что совершенное видим, и суще по причине той, что геодезисты не
довольно во всех потребных тому обстоятельствах, а особливо в астрономии научены
были, надежных инструментов и достаточных инструкций не имели, над ними
искусного правителя, который бы особливо почасту известия от них требовал,
сумнительства им решить и погрешности рассмотри, исправлять мог, не было. Для
которого они в губерниях надмерно долго медлили и, не видя себе ни страха, ни
награждения, весьма слабо поступали и мало что полезно учинили, как печатные с
оных статским советником Кириловым ланд-карты свидетельствуют, которые так худы,
что во употребление не годятся, о чем и профессор Фаргесон в своем рассуждении
согласно с профессором Делилем истину объявили; а геодезисты многие, завидуя в
войске происходящим чинам, в полки разошлися и оную науку оставили".201
Этот отзыв современника не отвечает действительности. В общем он рисует верную
картину тех затруднений, житейских нескладностей и тяжестей, какие пришлось
пережить геодезистам. У них действительно не было ни знаний, ни руководства, ни
инструментов; их бюрократическое положение было очень мизерное. Они старались
уйти в лучшие условия, где их работа тоже была нужна. И однако все-таки они
оставили огромный след в русской жизни. Мы встречаемся с ними на каждом шагу -
мы уже видели, что Соймонов и Гвоздев были геодезистами. Из них вышел тонкий
астроном-топограф Красильников. В общем результаты их работы оказались отнюдь не
столь печальными, как это казалось Татищеву. Труды их, исправленные и научно
проверенные, легли в основу атласа 1745 г., и на всем протяжении первой половины
XVIII столетия мы встречаем геодезистов в целом ряде культурных дел - в съемках,
экспедициях, в различных работах географического и статистического характера.
Это были в среде тогдашнего русского общества культурные элементы, несшие в
русское общество и новое знание, и уважение к науке, и сознание силы научного
мышления. Любопытно, что это были люди, не подходившие под тот тип
образованности, который господствовал в светском обществе и к которому позже
пришли русская бюрократия и дворянство. Тот же Татищев в 1739 г., возражая
против отсылки в Петербург к Делилю геодезистов, работавших у него в Казанской и
Сибирской губерниях, пишет:
"... между всеми теми геодезистами ни единого не сыщется, который бы
по-французски или латыне учен был, без которого они не токмо нужных книг читать,
но без переводчика и говорить с ним не умеют. Они же люди все в возрасте
мужском, каковым уже более научиться не без труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68