Я предложив ему выпить. Сначала он отказался, затем согласился, но тут же остановил меня, сказав, что много пить не может. Он сидел, держа стакан в руках, а я стоял по другую сторону камина. От брюк Хью стал подниматься пар, и он придвинул ноги ближе к огню.
— Вы уж извините меня за то, что я заставил вас выйти из дому в такую погоду, — сказал я.
— Ничего, ведь я уже здесь!
Когда Хью не был настороже, он держался свободно и мягко.
— Как жаль, что именно сегодня, когда вам так досталось, мне придется сообщить вам досадные вещи, — сказал я.
Хью смотрел на меня, ожидая, что последует за этими словами. На лице его читалось недоумение.
— А может быть, вы предпочли бы сначала сходить куда-нибудь перекусить? — с самым невинным видом спросил я. — В таком случае лучше не начинать серьезного разговора, пока мы не вернемся. То, о чем я намерен с вами говорить, должно быть сказано наедине. Не знаю только, что сейчас творится на улице.
Я подошел к окну и приподнял занавеску. За-окном, не переставая, лил дождь.
— Но ведь наш разговор, наверно, не займет много времени? — резко заметил он, осмелев, поскольку я не смотрел на него в эту минуту. — Я вообще понятия не имею, о чем вы собираетесь со мной говорить.
Я обернулся.
— Значит, вы предпочитаете не откладывать? — спросил я.
— Пожалуй, да.
Я сел напротив Хью. От брюк его по-прежнему шел пар, и в комнате пахло сырой одеждой. Хью отвел было взгляд, но тут же снова устремил его на меня. Он терялся в догадках о том, что его ждет.
— Шейла хочет выйти за вас замуж, — начал я. — Ей хочется этого гораздо больше, чем вам.
Хью несколько раз моргнул. Мое начало, видимо, изрядно удивило его.
— Допустим, вы правы, — согласился он.
— Но вы сильно колеблетесь, — продолжал я.
— Это как сказать!
— Безусловно колеблетесь, — настаивал я. — Вы никак не можете прийти к тому или иному решению. И это вполне естественно.
— Не беспокойтесь, приду.
— Но вы отнюдь не горите желанием сделать это. У вас нет ощущения, что вы поступите правильно, женившись на Шейле. Отсюда и ваша нерешительность.
— Откуда вам известно, какие у меня ощущения?
— Мне подсказывает это тот же инстинкт, который предостерегает вас, — ответил я. — Вы чувствуете, что какие-то причины мешают вам жениться на Шейле. Вам не удается нащупать их, но вы чувствуете, что они есть.
— Ну и что же?
— Если бы вы лучше знали Шейлу, — сказал я, — вы поняли бы, что это за причины.
Нахохлившись, Хью прижался к спинке кресла.
— Вы, конечно, не беспристрастны, — пробормотал он.
— Разумеется, не беспристрастен, — согласился я. — Но я говорю правду, и вы понимаете, что я говорю правду.
— Она мне очень нравится, — заявил Хью. — Меня не интересует, что вы скажете о ней. Я сам решу, как мне быть!
Я дождался, чтобы он взглянул на меня, и тогда сказал!
— Представляете ли вы себе, каким будет ваш брак?
— Конечно, представляю.
— Разрешите, я все же открою вам одно обстоятельство. Шейла почти не чувствует физического влечения ни к вам… ни вообще к кому бы то ни было.
— Ну уж ко мне-то, во всяком случае, больше, чем к любому другому! — На этот раз в голосе Хью прозвучала уверенность.
— Вы не новичок в любовных делах, — продолжал я. — Какое же мнение у вас о Шейле?
Он не отвечал. Я повторил свой вопрос. Хью оказался упрямее, чем я ожидал, тем не менее меня переполняло радостное сознание моей власти над ним и возможности отомстить, — сознание, что я могу продиктовать свою жестокую волю. Сама по себе эта власть над ним мне была не нужна — мне важно было лишь добиться своей цели. Хью был орудием для достижения этой цели — и только. Своими безжалостными словами я мстил за годы унижений, за то, что не знал взаимной любви. Говоря с ним, я в сущности говорил с Шейлой.
— Ничего другого, кроме того, что она дарит вам сейчас, вы от нее не получите, — сказал я.
— Если я захочу жениться на ней, то женюсь, — стоял на своем Хью.
— В таком случае, — заявил я (сейчас я понял, что значит напрячь все силы для решающего удара), — вы женитесь на уроде.
Хью неправильно понял меня.
— Нет, я не это имею в виду, — возразил я. — Я хочу сказать, что Шейла безнадежно неуравновешенная женщина. И никогда не будет иной.
Я почувствовав, какою лютой ненавистью воспылал ко мне Хью. Он ненавидел меня, ненавидел силу и убежденность, с какой я говорил. Ему хотелось бежать от меня, но слова мои приковывали его к месту.
— Однако ведь сами-то вы женились бы на ней! — воскликнул он. — Конечно, если бы она согласилась. Не станете же вы отрицать это, правда?
— Правда, — признался я. — Но я люблю ее, таков уж мой горький жребий! А вы ее не любите и отлично понимаете это. Я ничего не могу с, собой поделать, а вы можете. И потом, если я женюсь на ней, то сделаю это с открытыми глазами. Я женюсь на ней, зная, что она нравственный урод.
Теперь Хью уже не смотрел на меня.
— И вы тоже должны это знать, — твердо произнес я.
— Вы хотите сказать, что рано или поздно она сойдет с ума?
— Кто же знает, когда безумие начинается и когда оно кончается? — заметил я. — Если бы вы спросили меня, попадет ли она в психиатрическую больницу, я ответил бы вам: едва ли. Но если бы вы спросили меня, какова будет ваша семейная жизнь, я сказал бы так: возвращаясь домой, вы никогда не будете знать, что вас ждет.
Я спросил Хью, слышал ли он когда-нибудь о шизофрении. Я спросил, не казались ли ему порой поступки Шейлы несколько странными. Я рассказал ему о некоторых ее выходках. И все это время в душе у меня росло чувство торжества: по поведению Хью я понял, что не ошибся в нем. Он никогда не женится на Шейле. А сейчас ему хотелось как можно скорее — насколько позволяют приличия — сбежать от обрушившейся на него враждебной силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139