Произнеси ее Джордж — и его репутация в глазах Идена была бы навеки погублена. Но ко мне он отнесся иначе. С первого же взгляда он понял, что может поучать меня, чего Джордж никогда бы не допустил.
— Ну да ладно! — сказал он добродушно. — Молодежь непременно должна делать глупости! Лишь бы она не переходила границ!
Представление о том, как должен вести себя человек респектабельный, не позволяло Идену делать поспешные выводы или давать необдуманные обещания. Не доверяя порыву души или первым впечатлениям, он предпочитал выждать, собрать отзывы и как следует поразмыслить над своим первоначальным суждением. Во всяком случае, я узнал, что он расспрашивал обо мне Дэрби и нашего директора, а также директора школы, которую я кончил. Прошло две недели, если не больше, прежде чем он прислал мне на работу записку с просьбой зайти к нему, когда я смогу.
Но и когда я зашел к нему, Иден выложил мне все не сразу. Он плотнее уселся в кресле и откинулся на спинку, довольный тем, что провел необходимое расследование и ни в чем не отступил от процедуры, без которой невозможно составить зрелое суждение. Ему приятно было, что я сижу перед ним как на иголках, ожидая его решения.
— Я не люблю делать поспешные выводы, Элиот, — сказал наконец он. — Я не настолько умен, чтобы быстро решать. Но я всесторонне обдумал ваше положение и теперь знаю, что вам ответить. — Он неторопливо набил трубку и наконец приступил к сути вопроса. — Ну что ж, молодой человек, я не вижу причин, которые мешали бы вам избрать для-себя нашу профессию.
И, в противоположность Мартино, он-сделал мне вполне конкретное предложение. Если я хочу пройти практику в его конторе, он согласен принять меня на обычных условиях, то есть за двести пятьдесят гиней. Он сказал сущую правду: столько он брал с любого ученика, проходившего практику у него в конторе. Иден добавил, что не станет делать для меня никаких скидок, несмотря на то, что я ему понравился и что я так беден.
— Если стать на этот путь, молодой человек, бог знает, до чего можно дойти! Платите, как все, и будем добрыми друзьями! — заключил он и, как человек, уверенный в своей правоте, улыбнулся широкой улыбкой, приподнявшей уголки его рта.
Но он знал, что после того, как я заплачу за учение, мне почти не на что будет жить, и сказал, что станет платить мне по тридцать шиллингов в неделю, пока я буду работать у него. При этом он сдержанно предупредил меня, чтобы я не рассчитывал на место в его конторе, «если все сойдет благополучно» и я получу звание стряпчего. Насколько ему известно, Джордж Пассант не собирается уходить, а второй помощник-юрист фирме не нужен.
Я поблагодарил Идена с чувством торжества и облегчения, но сказал, что должен подумать. Иден одобрительно кивнул. Он не сомневался, что я приму предложение. Тогда я добавил, что, возможно, изберу другой путь. Иден снова кивнул. Он по-прежнему не сомневался в моем согласии.
Да и сомневался ли в этом я сам тогда, в кабинете Идена? Или потом, в канцелярии, дожидаясь под пристальным взглядом огромных, страдальческих глаз мистера Визи, когда наконец наступит половина шестого и можно будет уйти с работы? Как бы то ни было, но после предложения Идена я часто подбадривал себя мыслью, что могу больше не тянуть этой лямки. Теперь у меня появилась верная возможность от нее избавиться. Я мог покончить со своим рабством в любой день, и если не делал этого, то лишь потому, что сам не хотел.
Каждый день я утешал себя тем, что избавление близко. Но где-то в подсознании таилась уверенность, что я никогда не стану на путь, предложенный Джорджем. Мы часто колеблемся и откладываем неизбежный выбор, почтительно именуя свою нерешительность «необходимостью все взвесить».
Предложение Джорджа было отвергнуто мною в ту же минуту, как он его сделал, и, следовательно, до того, как я стал добиваться содействия Идена и Мартино. А нуждался я в их содействии совсем для иной цели. Я решил — пусть внешне казалось, что я колеблюсь, в глубине души у меня не было никаких колебаний — пуститься в более рискованную игру и готовиться к адвокатуре.
Я еще не признался в своем намерении даже самому себе, даже своему сокровенному я, но желание пойти этим путем уже властно рвалось наружу, наполняя меня острым ощущением риска и собственной силы. То, что такое решение трудно отстаивать, я знал лучше, чем те, с кем мне предстояло об этом спорить, ибо мне самому стало страшно еще прежде, чем я признался себе в своем намерении. Даже если все будет хорошо, к тому времени, когда я сдам экзамены на звание адвоката, от моих трехсот фунтов ничего не останется. Рассчитывать на то, что сразу после экзаменов я начну зарабатывать себе на жизнь, не приходилось: до этого должно пройти, по-видимому, несколько лет. Значит, придется залезть в долги или побиваться стажерского пособия. И притом надо было исключить возможность болезни или провала. Две трети из моих трехсот фунтов придется заплатить за то, чтобы меня допустили к экзаменам. Если я провалюсь, эти деньги пропадут, и для новой попытки у меня уже не будет средств.
Я не мог даже уйти со службы. Ведь после того, как я внесу двести фунтов, у меня останется совсем мало денег, и если я лишусь жалованья, мне нечем будет платить за кров и за стол. Значит, вместо того чтобы работать на противоположной стороне Баулинг-Грин-стрит, бок о бок с Джорджем, я вынужден буду изо дня в день корпеть в канцелярии, отсиживая бесконечно долгие часы под началом ненавистного мистера Визи. Готовиться к экзаменам мне придется по вечерам, а ведь от того, как я сдам их, зависит все мое будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139