Маленькие знамена пигмента взмывали в воздух, изгибались дугой и тут же разлетались на куски, разорванные скоростью. То же самое произошло бы и с нашими телами, случись нам спрыгнуть или как-нибудь соскользнуть вниз; по меньшей мере мы переломали бы себе ноги.
– Если у него попросят еды и он остановится, – крикнул я через плечо, – прыгай в ту же секунду!
– Думаешь, зоб у него полный? – последовал через удар сердца ответ Барнара. В круговерти покрытых ядовито-синими мхами стен, разлетающихся в стороны, точно морская пена, распоротая стремительным килем, вопрос повис, полный невысказанного смысла. Если зоб нашего Фуражира полон демонического урожая, значит, он возвращается с жатвы и, вполне возможно, следует туда же, куда лежит и наш путь: в Королевскую Камеру. С другой стороны, если зоб его пуст, то он вполне может направляться в подземный мир, чтобы его наполнить.
Какое-то время мы неслись вперед, точно во сне, балансируя на краю неопределенности: если другой работник попросит у нас пищи и зоб нашего скакуна окажется полным, следует ли нам прыгать? Разве не может случиться так, что он со своим приношением отправится прямо к Королеве?
Но вскоре стало совершенно ясно, что дорога идет под уклон.
– Вниз пошел! – выкрикнул Барнар, когда спуск неожиданно сделался еще круче. Ни один Пожиратель не задержал нас по пути и уже не задержит, это мы поняли. Собратья по Гнезду наверняка чуют, что наш скакун пуст.
Всеми силами старались мы отогнать ужасную мысль о том, в какое страшное место направляемся, иначе мышцы наши оцепенели бы и мы попросту свалились бы со своего скакуна. Сложные разветвления туннелей непредсказуемо пролетали мимо, и на каждом таком перекрестке мы лихорадочно выпускали в воздух столько краски, сколько могли успеть, чтобы не пропустить поворот, когда – если нам повезет! – будем пешком возвращаться назад. Так, вертясь на спине Фуражира, точно два дервиша, мы лихорадочно помечали путь яркой сияющей лентой, а наш скакун грохотал вниз, к основанию горы, не встретив на пути ни единого собрата.
Спуск был так долог, что мы не могли не поразиться невероятной протяженности Гнезда, и все же дорога неумолимо влекла нас к тому, против чего восставала каждая пора наших тел, и не прошло, казалось, и минуты, прежде чем я воскликнул:
– Какие могут быть сомнения? Видишь вон там, впереди? Свет краснеет?
– Да! – тоскующим голосом ответил Барнар, и я знал, что его, так же как и меня, сотрясает непобедимый приступ чистой ненависти, слизняки отвращения проползают вверх и вниз по спине.
– Полагаю, – продолжал я, тщетно пытаясь придать своему голосу побольше оптимизма, – вряд ли можно попасть туда под более надежной защитой, чем мы с тобой имеем в данный момент.
– Несомненно, – угрюмо прогудел он.
– О, взгляни же, друг мой! Мы приближаемся! Забей пару колышков, надо натянуть веревку, чтобы было за что держаться!
Ветвящиеся коридоры слились в одну мощную галерею, залитую светом, который с каждым шагом становился все краснее. Вот еще один Фуражир возник по левую сторону от нас, двое по правую… и вот мы уже мчимся в грохочущем потоке, превратившись в часть неудержимо рвущейся наружу армады скачущих титанов. Упав на колени, мы спешно заколачивали в неподатливый хитиновый панцирь колышки, которыми закрепляли концы шлангов во время откачки. Я отмотал часть висевшей у меня на поясе веревки, сделал петлю и натянул ее между вбитыми колышками, чтобы удобнее было держаться.
– Вон они! – вырвался тут у меня вопль. – Вон они, мерзкие адские врата!
Выходное отверстие Гнезда обрамляло рваный овал рубинового света. Земли за ним не было видно, так что нам, казалось, предстоял скачок в пустоту. Но пронеслось еще мгновение, и за разверстой пастью выхода открылся вид: подземная равнина, пронизанная прожилками кровавых рек. Однако в отличие от других мест, где нам довелось побывать, на ней царила странная тишина.
Мы упали на четвереньки и ухватились за веревку.
– Держись!
– Держусь!
Фуражиры вырвались из Гнезда и нырнули вниз, вдоль головокружительной стены подземного мира. Вцепившись в веревку, мы тряслись и подскакивали на неровной поверхности жесткой спины. Долина и каменный небесный свод над ней представали чередой бессвязных отрывков, разворачивая вокруг нас свое гнусное великолепие. Но пол и потолок безмерного подвала потрясли нас: мы не ожидали ничего подобного. Холмистая долина была почти обнажена.
– Пожиратели обглодали ее дочиста, словно кость! – воскликнул Барнар, но тут, взглянув наверх, мы оба буквально завопили от изумления.
– Клянусь Трещиной и всем, что из нее выползает! – взвизгнул я. – Ты только погляди! Что это такое на нас смотрит?
Ибо данная часть каменного небесного свода подземного мира была обитаема: оттуда таращился чудовищных размеров малиновый глаз, плотно укорененный в каменных костях земли и не сводящий с раскинувшейся под ним долины пристального взгляда. Его зрачок, рваный провал непроницаемой черноты, кое-где покрытый, словно сыпью, мелкими, едва видимыми звездочками, окружало пурпурное полушарие почти прозрачного белка, внутри которого извивались или лениво пульсировали перламутровые силуэты, отдаленно напоминающие облака. Но – и это было страшнее всего – око и в самом деле взирало, тяжко ворочаясь в каменной глазнице, задерживая взгляд то на одном объекте, то на другом. Окружавшее его веко покрывал чешуйчатый панцирь, плавно переходивший в камень. Из глаза беспрестанно текли потоки кроваво-красных слез, которые непонятно каким образом удерживались на адском потолке и стенах, а потом, спустившись в обнаженную долину, сливались в реки и катили по ней свои волны, точно оплакивая царящее там запустение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86