Он понимал, что Луратен не станет мучиться, что смерть принесет пордусу только избавление, но поделать с собой ничего не мог. Вдруг он увидел в гротескной и жуткой фигуре Гуннира страшное предостережение: самого себя через много лет. Что если он, Сорген, превратится в такое же чудовище, жалкое и страшное одновременно, отвратительное внутри и снаружи, безумное и не понимающее своего безумия? Нет! Никогда! Ни за что!
Волна ярости к Гунниру поднялась внутри Соргена и превратила его в сосуд с водой, закупоренный и поставленный на огонь. Ярость и гнев взбурлили и просились наружу, но проклятые путы не давали пошевелиться!
Он перестал смотреть глазами, попытавшись уйти в мысли и забыть о реальности. Он позвал к себе потоки волшебных энергий, струившиеся вокруг, могучие и независимые. Разноцветные струи, тянувшиеся в разных направлениях и лениво извивающиеся – он увидел их! Одна, самая мощная, изогнулась и сверху обрушилась на его тело, наполняя его жаром и невообразимой мощью. Тело стало разбухать, ему было тесно в прежней оболочке… в этих дурацкой каменной скорлупе.
Сорген снова вернул себе зрение и увидел, что за время его забытья Гуннир успел сделать всего пару шагов и занести меч над плечом. Сейчас он пронзит Луратена, станет кромсать его, разделывая на кусочки. Тогда веки послушались и закрылись, чтобы измученные глаза не видели этого. Закрылись? Так значит, эта жаркая волна и видение обрушившегося на голову водопада – не бред, не обман? Сорген снова сосредоточился – на сей раз, чтобы повернуть голову. Каменные чары представились ему слоем липкой грязи, облепившей все тело, от макушки до пяток, и теперь сползающей. Так он пожелал, и желание должно сбыться! Оковы послушно разваливались на части и сползали вниз, мягкие и бесполезные.
Сорген снова открыл глаза и протянул вперед руку. Он мог бы этого и не делать – плети, похожие на ожившие лианы, росли у него прямо из глаз. Олейз , волшебная энергия в чистом виде, и нет ничего более могущественного, более великолепного.
Гуннир вонзил меч в грудь Луратена в первый раз, когда невидимые руки схватили его тощее тело и отшвырнули прочь. Тонко взвизгнув, Мясник кувырком улетел в противоположный угол, с грохотом упал на какие-то к о злы. Яркий свет вспыхнул в комнате, осветив ее до самого последнего уголочка. Мясник снова заверещал, пытаясь закрыть руками лицо и поджимая ноги с огромными коленными суставами. Сорген, по-прежнему не двигаясь с места, начал срывать с мест все предметы, которые он увидел рядом – стул, легкий столик, высокий шкаф и громоздкий сундук. Ломая их в воздухе на части, он бросал и бросал в Гуннира, погребая его под горой обломков. Кусок потолка отвалился и упал на голого Мясника, покрыв густой пылью. Половицы стали с треском отрываться от пола и загибаться, будто бы они хотели завернуть колдуна, как младенца в пеленки.
Наконец все было кончено и из-под огромной кучей мусора больше не доносилось звуков. Сорген очнулся от своего магического забытья. Видения хлещущих вокруг плетей покинули его, и он снова видел обычный мир, полутемный и наполненный пылью. Луратен, подняв голову, удивленно смотрел на погребенного под обломками мебели и пола мучителя. Наружу торчала только одна ступня Гуннира, плоская, костистая и синяя. Она не двигалась.
Глубоко вздохнув, Сорген сделал шаг. Что же такое он сотворил? Тот же самый кураж, который он поймал во время своей первой встречи с Колокольчиком, только на сей раз более яркий и сильный. Заклинание Гуннира, заперевшее тело в ловушку, должно было быть очень могущественным, но Сорген смог справиться с ним без волшебных слов и артефактов! Невероятно! Он посмотрел на свои руки, будто ожидал увидеть написанный на ладонях ответ. Затем поглядел в противоположный угол долгим, постепенно наполняющимся злостью взглядом.
– Я бы тоже хотел кое-что сделать с тобой, Гуннир, – прошептал Сорген сквозь зубы. – Что-то очень плохое… Но тоже боюсь, Старцы не оценят этого. Придется подождать… Ничего.
Он подошел к Луратену и застыл, разглядывая пронзившие тело пордуса гвозди. Они были огромными – не менее локтя в длину. Куртка на груди глиняного человека была распорота, но самой раны не было видно. Сам же раненный от нее нисколько не страдал.
– Ты великий волшебник! – сказал Луратен с благоговением. – Знакомство с тобой так скрасило последние дни моей жизни!
– Рано прощаться с ней! – с нарочитой небрежностью сказал Сорген, пытаясь найти рядом подходящий поток волшебной энергии, но вокруг была только полутьма и пыль. Вот тебе и великий волшебник! Куда все делось? Вздохнув, он стал шарить на поясе. Мазь из толченых муравьев и нужное заклинание, чтобы придать себе силы. После этого Сорген смог правой рукой, ненадолго ставшей необычайно сильной, один за другим выдернуть все гвозди. – Вот, теперь ты свободен!
Голова Луратена опять поникла. Гвозди больше не держали его, но пордус продолжал стоять у стены с растопыренными руками.
– Свобода мне ни к чему, о необычайный маг! Лучше бы этот плохой человек успел разделать меня на кусочки. Посмотри на эти руки и эту грудь!
Пордус качнулся, протягивая к Соргену ладони, обезображенные здоровенными круглыми дырами. Внутри не было видно ничего, кроме равномерно серой глины, отливающей синим в свете лампы.
– Разве я могу осмелиться явиться к моему господину в таком виде? Нет, никогда. Поэтому прошу, убей меня немедленно! Расплавь, размажь, распыли!
– Ну, не для того я тебя освобождал! – хмыкнул Сорген. – Думаешь, дырка в руке сложнее, чем вытаскивание гвоздей или еще что-то?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131