Напрасно – никакого ответа, ни единого проблеска в ночной тьме! Колдун опустил руки и подумал о том, что теперь настает его смертный час. Обессиленный, он стал падать в воду, но прежде, чем пятки снова коснулись волн, из мрака явилось смутное желтое пятно. Через мгновение Сорген что было силы приложился лицом о какую-то плотную и скользкую поверхность. Перед глазами его загорелись десятки солнц, ослепивших, ворвавшихся в мозг и поглотивших в своих сияющих глубинах разум. После этого все погрузилось во тьму, непроницаемую и невыразимо приятную…

Город Колокольчика

Сорген очнулся и увидел застившую взор багровую тьму, странную, покрытую разводами, которые медленно клубились, меняя форму и размеры. Это были его веки, освещенные с той стороны ярким дневным солнцем. Он раскрыл глаза и застонал: так больно было вновь увидеть свет! Сорген перевернулся и уткнулся носом в мокрый песок… Ни один мускул его измученного тела не желал двигаться, тело сковывал знобящий холод, рождаемый мокрыми одеждами. Впрочем, мокрыми они были только на спине, потому что та была скрыта от солнца. Наверное, так чувствует себя старый, избитый и выгнанный под дождь пес. Ребра ноют сильнее всего, голова трещит, мысли путаются… Да, а есть ли у псов головная боль и мысли? Вопрос. Дурацкий вопрос, если разобраться. Гораздо важнее выяснить, где он оказался и что делать дальше? Способен ли встать, не говоря о большем?
Совсем рядом ритмично вздыхало море, шуршал гладящий песок прибой. Собрав последние силы и призвав на помощь волю, Сорген смог сесть на корточки – однако, поднять веки пока не решился. Стерев с лица песок, он прикрыл глаза ладонью и только тогда быстро посмотрел себе под ноги. Все еще больно! Тем не менее, он увидал носки сапог: потерявшие форму, потрескавшиеся, белые от налета морской соли. Потом он тщательно прищурился и поглядел вокруг.
Сколько хватало взгляда, плескалось нежно-голубое, на границе с зеленым, море. Кажется, такое ласковое и теплое, но Соргена бросила в дрожь мысль о том, что эти игривые волны могли бы сейчас стучать о берег его бездыханным телом… Небо тоже было голубым, но уже ближе к белому цвету, словно бы слегка полинявшее. Солнце заполонило его рядом с зенитом, оставляя для глаз узкую полосу вдоль горизонта. Там было пусто, если не считать крошечного облачка где-то справа.
Синее море под синим небом, прямо, направо и налево. Больше ничего и никого… Сорген тряхнул головой, отчего за шиворот ему посыпались песчинки. В который раз содрогнувшись всем телом, он решительно встал на ноги и тут же едва не рухнул обратно. К счастью, рука его уперлась в шероховатую стену, прятавшуюся за спиной. В глаза вернулась вчерашняя тьма, горизонт запрыгал, дурачась и норовя перевернуться вверх тормашками. Накатила волна тошноты, которая обожгла рот какой-то противной жижей. Схватившись за виски, Сорген согнулся и с омерзением выплюнул тягучую желтую слюну. Будто бы харкнул кислотой! Песок у дрожащих, подгибающихся ног запенился. Колдун злобно шаркнул по пятну подошвой; снова выпрямившись, он гордо вскинул голову и опять всмотрелся вдаль. Перед глазами танцевали разноцветные пятна, все кружилось и плыло, словно он стоял под водой. Кривая усмешка, с которой он привык встречать в жизни и радости, и горести, медленно вернулась на свое законное место. Лихорадочный взгляд, бледная кожа, взлохмаченные волосы: сбежавший сумасшедший, смеющийся в тон своим странным мыслям!
Медленно ведя взглядом слева направо, Сорген тоскливо кричал сам себе, глубоко внутри – хотя, кто бы мог его тут услыхать? Я один! Я гол и немощен! Я потерян для всех… Он знал, что положение отчаянное; но, также, он знал и то, что до сих пор жив и свободен. На самом деле, положение еще не безнадежное, потому как под ногами твердая почва. Сил мало, пищи нет никакой, времени на отдых – тоже, однако, если он смог встать, значит сможет и идти. Неважно как – спотыкаясь, падая. Идти и все-таки победить обстоятельства. Так, как он победил вчера в безнадежной битве с Облачным Соколом.
С такими мыслями он ощупал свой пояс. Почти все кошельки и коробочки все еще висели там, но они не волновали Соргена. Он застыл, не в силах двигаться и готовясь свалиться обратно, на мокрый берег: на поясе болтались пустые ножны, испачканные песком и солью… Дудочки тоже не было. Вот так, словно бы в пику всем решительным мыслям, жизнь лишает его двух самых нужных вещей. Кажется, дудочку он сжимал в пальцах в тот самый момент, когда его стукнуло об обрывистый берег. Быть может, она валяется где-то недалеко? А вот куда мог деться Вальдевул, никаких воспоминаний не было. В надежде найти пропажу Сорген быстро осмотрелся. За спиной, в паре шагов от него возвышался двадцатисаженный обрыв, сверху ощерившийся переплетенными корнями, чуть ниже желтевший глиной, а внизу скалившийся выпуклыми, сточившимися камнями. Узкая полоса пляжа, состоявшего из белого песка, тянулась направо и налево, загибаясь и исчезая за каменной стеной. Совсем рядом, в тени обрыва, Сорген вдруг заметил трех спрятавшихся маленьких человечков, которые доставали ему макушками разве что до колена. Если не присматриваться, их можно было принять за стоявшие в ряд камни. Тем не менее, это были живые существа – с крошечными ножками, грушеподобными телами, длинными корявыми ручками и бесформенными головками. Наверное, человечками их называть не стоило, больно не похоже… Скорее, какая-то глупая пародия на дро, уменьшенного раз этак в двадцать.
– Вот, человечишка уже очнулся! – пропищал тот карлик, что стоял справа. – Давайте, наконец, вливайтесь в меня, и мы покажем ему!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131