десяток всадников покатились по гранитным клыками, превращаясь в кучи кровавого тряпья.
Хейла, завопив от ярости, метнула во вражеского колдуна молнию, но разряд расползся у него под ногами безвредным паучком. Рогез послал замораживающее заклинание – камни покрылись инеем, а Белый продолжал метать шары. Вот еще несколько конников упали, а остальным пришлось размыкать строй, чтобы обогнуть упавших людей и лошадей. Сорген призвал на помощь волшебный вихрь, однако ряса Белого даже не шевельнулась. Сотрясение скалы тоже ни к чему не привело: враг слишком хорошо приготовился к обороне. Одного он не предусмотрел: появления Сар-Моэна. Взобравшись на вершину откуда-то сзади, демон немедленно вступил в бой с волшебником. В руках у Белого появилась сверкающая дубина, от каждого удара которой отлетал десяток демонских пальцев. Один за другим, как осыпь, они валились к подножью скалы. Демон выл от боли и злости, плевал в чародея ядовитой слюной и кидал в него одновременно по нескольку камней за раз.
Несмотря ни на что, волшебник казался сильнее демона, потому как ничто не могло причинить ему вреда. Единственное, чего достиг Сар-Моэн – отвлечь Белого от конницы, которая преодолела брошенный лагерь врагов и очутилась на большой площадке, уступом возвышающейся над перевалом. В дальнем ее конце, под нависшим боком горы, стоял отряд вражеской пехоты, весь покрытый сверкающим металлом и нацеливший на противника копья. Первый ряд держал овальные щиты в рост человека, с длинными тонкими шипами, многочисленными, как щетина дикобраза. Воины во втором и третьем рядах держали копья, у каждого ряда длиннее, чем у предыдущего; сложив копья на щиты и плечи первой шеренги, они превратили фалангу в смертельного противника.
Нисколько не потеряв боевого задора, зэманэхцы понукали коней, заставляя их мчаться прямо на копья. Сорген, догнавший солдат, спешился у них за спиной и с замирающим сердцем смотрел на их самоубийственную атаку. Ничего не получится! – думал он, скрипя зубами. Только трупы… полторы сотни не самых худших воинов станут мясом для здешних падальщиков.
Однако, зэманэхцы, казалось, не боялись ничего, совершенно ничего. Даже враги выказывали признаки беспокойства, их ряды колебались, а копья то опускались, то понимались вверх. Наконец, наступил решающий момент: перед самыми копьями всадники, как один, вскочили ногами на седла своих обреченных скакунов. На полном скаку лошади врезались в стальных дикобразов, иглы и копья разрывали на части их грудные клетки, и не было даже времени в последний раз жалобно захрапеть… Тяжелые туши коней сбивали с ног даже самых крепких солдат. Кровь заливала их лица, лишая ориентировки и заставляя скользить металлические доспехи. Все перемешалось, а зэманэхцы один за другим взлетели в воздух. Сорген не знал, виновата ли тут магия, или же эти южане – просто отчаянно ловкие ребята… Как кошки, они летели и приземлялись на четыре конечности – хищно согнутые ноги и руки, которые сжимали короткие широкие мечи. Некоторые перепрыгивали разом все три шеренги, некоторые падали на головы растерянным пехотинцам и тут же принимались убивать. С закованными с ног до головы в броню воинами широкие лезвия справлялись не лучшим образом – тут больше подошли бы тонкие кинжалы… Однако, боевая ярость зэманэхцев вкупе с их ловкостью и замешательством врагов сделали свое дело: бой превратился в резню. Бронированные враги неловко топтались на месте, цеплялись друг на друга, падали, сталкивались и тщетно пытались вынуть мечи. Копья их разом стали бесполезными. Только одному южанину не повезло, он налетел прямо на вовремя выставленное вверх острие и повис там, как пронзенная острогой большая рыбина.
В строю фалангистов быстро появились большие бреши. Плотный отряд постепенно превратился в скопище мечущихся туда-сюда людей: одни пытались обороняться, другие с воодушевлением их резали. В громоздких шлемах с маленькими прорезями гейнджандцы даже видеть толком не могли. Кто-то один с воплем сорвал с головы свое стальное ведро – но тут череп ему разбили ударом меча. В конце концов зэманэхцы перестали даже разить мечами: бегая между похожими на старых черепах врагами, они толкали их наземь, а потом спокойно добивали. Гейнджандцы уже признали свое поражение: они воздевали руки, умоляя о пощаде, но смеющиеся враги вонзали им клинки в подмышки.
За короткое время площадка превратилась в кровавое болото, как кочками усеянное трупами и их частями. Зэманэхцы осторожно прыгали, отступая от узкой горловины между двумя каменными стенами, куда с площадки вела дорога. Хейла и Рогез присоединились к Соргену, а следом наверх стали проходить рха-уданцы. Зэманэхцам подвели заводных коней и они снова садились в седло, чтобы атаковать горловину: раненых и покалечившихся во врем прыжков оттаскивали в сторону и укладывали рядом с заботливой Хейлой, сразу принявшейся за лечение.
В горловине заняли позицию несколько уцелевших бронированных пехотинцев, какие-то люди в красных плащах и с плюмажами на шлемах, а также простые лучники в невзрачных кожаных одеждах. Всего их было не более полусотни, так что зэманэхцы смело помчались в атаку, не дожидаясь подхода пехоты или магической обработки обороняющихся. Внимание Соргена занимала схватка Белого волшебника и демона: легко подпрыгнув на пять саженей, молодой колдун вскочил на кривой каменный палец, с которого он увидел сражение. Белый маг избивал Сар-Моэна, но никак не мог покончить с ним: сам демон не знал магии, но нес в себе огромный запас жизненной энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131