Лицо Ленки было таким же белым и таким же прекрасным, как и лилии у ее изголовья. В груди у Бена все сжалось, когда он приблизился к ее неподвижно лежавшему телу, он опустился на колени рядом с постелью, надеясь, что сердце у него в груди не разорвется от напряжения.Очень осторожно, почти испуганно он коснулся щеки Ленки.Она вздрогнула, и глаза ее открылись, но недоумение в них погасло сразу же, как только она увидела его лицо.– Где это мы? – спросила она, водя по сторонам глазами.– В монастыре, – ответил Бен. – Ты была не совсем здорова, и сестры ухаживали за тобой.– Нездорова?– Тебе в живот пуля попала.– Правда? – Она приподнялась на локтях и поморщилась. Монахиня, стоявшая всего в нескольких футах поодаль, что-то довольно сурово воскликнула по-итальянски.– Я буду жить?– Конечно.– А, тогда хорошо. А долго я спала?– Почти два дня. – Бен сделал многозначительную паузу. – Мы победили.– Хорошо. – Она немного нахмурилась. – А индеец?– Красные Мокасины жив и здоров, – ответил Бен.– Это хорошо. Я помню, как мы поднимались в небо на воздушном шаре…Бен хрипло рассмеялся:– Да, я тоже это помню, но я потом тебе обо всем этом расскажу. Они говорят, что ты еще слаба и мне нельзя у тебя долго задерживаться.– Не сомневаюсь, кого другого я могла бы выдержать дольше, – ответила Ленка, и в глазах у нее заплясали чертики.– Ну вот видишь, я тебя уже утомил.– Да. Но ты правду сказал, я не умру?– Не умрешь.– Это хорошо. И Венеция спасена. И что ты теперь будешь делать, Бенджамин Франклин?– Что теперь? – Он неловко замялся. – Ну, я вернусь домой, в Америку, в Бостон.Она посмотрела на него, а он продолжал:– Этот Старый Свет совсем не для меня. И так много нужно сделать, столько обдумать и со стольким разобраться. А здесь мне этого не дадут, здесь все время какая-нибудь новая война затевается. Мне сказали, что в Америке спокойно, ну, по крайней мере сейчас. И я им там нужен.Она кивнула:– Ну что ж, хорошо.– Хорошо?– Да. – Она зевнула. – Я устала, Бенджамин. Но мне нужно кое-что тебе сказать на ушко, ты наклонись.– Говори. – Он склонил голову.– Еще ближе, дурачок, – прошептала она.Он склонился еще ниже, и ее губы коснулись его щеки, словно теплые лепестки, нежнее самых нежных лилий.– А что я буду делать в Америке? – спросила она ласково.Бен сглотнул подступивший к горлу комок и почувствовал, что он не совсем еще лишился дара речи.– Думаю, – сказал он, – может, ты согласилась бы стать моей невестой.– Ты так много думаешь… – заметила она.Он очень осторожно поцеловал ее в губы. Они на самом деле оказались очень нежными, в этот момент монахиня совсем не нежно схватила его за волосы и оттащила от Ленки. Ленка уже ничего не видела, она снова погрузилась в сон, а губы ее так и застыли – сложенными для поцелуя.
Адриана кинулась к борту, стараясь стоять прямо и видеть – видеть. Но там ничего не было.– Тебе нужно немного отдохнуть, – сказал Эркюль.– Он жив, – с трудом выдавила Адриана. – Мой сын жив.– Но ты же определила, что духи, которые его охраняли, погибли, – напомнил он ей осторожно.– Я знаю. Они погибли, а он – нет. Скажи царю, что я должна продолжить поиски.– Он… – Эркюль слегка коснулся ее плеча. – Он уже отдал приказ возвращаться в Санкт-Петербург. И мы уже летим туда.– Тогда я останусь.– Он тебя не отпустит.– Но я спасла его флот. Он думает, что сможет меня остановить?Эркюль замолчал.– Креси сказала… – после долгой паузы начал он.– Креси! – раненым зверем взвыла Адриана.– Ты должна поговорить с ней.– Не могу.– Ты должна, – раздался сзади голос Креси. – Если ты хочешь снова его увидеть, ты должна. Его здесь нет, Адриана.Адриана обернулась так резко, что ее изнуренное тело едва удержалось на ногах. И если бы Эркюль вовремя не подхватил ее, она бы вывалилась за борт.– Ты выпустила его из рук! Ты позволила ему улететь!Было видно, как Креси задрожала.– Нет, я его не выпускала. Я крепко держала его. Я бы упала и разбилась, но его бы не выпустила из своих рук. Его отняли у меня, Адриана. Он был… – Из глаз Креси брызнули слезы. Она закусила губу, а затем продолжила, и голос ее дрожал: – Malfaiteurs… это они забрали его.Адриана высвободилась из рук Эркюля и, пошатываясь, направилась к Креси.– Зачем он им? – задыхалась она. – Куда они его унесли?– Я не знаю. Я почувствовала их, когда они уже удалялись.– Ты же была одной из них! – Она ударила Креси по лицу с такой силой, что у той остался на лице красный отпечаток. – Что ты хочешь сделать с моим сыном, Креси?Адриана осознавала, что голос ее срывается на истерический вопль, и в то же самое время ей казалось, что голос принадлежит не ей, а доносится словно откуда-то издалека.В глазах Креси отразилась боль, но она лишь тихо покачала головой в ответ. Адриана ударила ее еще раз, затем еще раз и еще, она уже била Креси кулаками, а та стояла и даже не защищалась. На губах у нее появилась кровь, и в красный цвет окрасились руки Адрианы. Она остановилась, рыдая, и упала на грудь Креси.– Креси… – бормотала она.Впервые они плакали вместе, обнявшись, чувствуя солоноватый вкус крови и слез.
Красные Мокасины стоял у борта «Скипетра» и наблюдал, как солнце медленно погружается в воду, и он почувствовал, что больше не боится ни Венеции, ни бездны.– Да, хорошее это дело – домой возвращаться, – произнес стоявший рядом Таг.– Да, хорошее, – поддакнул Красные Мокасины.– Что делать там будешь? – спросил Таг.– Вернусь к своему народу. Расскажу обо всем, что я увидел. – Он улыбнулся, глядя на огромного роста пирата. – Если хочешь, пойдем со мной. Посмотришь, какие красивые женщины у народа чоктау.– Так я и не против, – сказал Таг.– Ну и что же ты видел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151