»— Я бы хотел, чтобы бедный Франциск питал к королю Франции хотя бы одну десятую той любви, что Генрих Тюдор испытывает к английскому королю! — вздохнул Франциск. — Я люблю короля Франции за его недостатки, в то время как Генрих Тюдор любит короля Англии за его достоинства. Настоящая любовь всегда слепа.— Но он прав: следует заботиться о материальной выгоде, — сказала Анна. — Что сулит нам этот брак?— Они богаты, эти Медичи. Они пополнят нашу казну, оскудению которой, к сожалению, способствовала ты, Анна. Так что радуйся вместе со мной. Медичи преподнесут нам три бриллианта — Геную, Милан, Неаполь.— Чего стоят обещания папы! — заметила Маргарита.— Любовь моя, не говори пренебрежительно о Святом Отце!— Он имеет весьма подлую привычку обманывать своих чересчур доверчивых детей!— Я сам разберусь с Климентом, любовь моя. И достаточно политики. Я охвачен тревогой и хочу поделиться ею с двумя мудрыми женщинами. Я имею в виду юного Генриха. Не будь его мать самой добродетельной женщиной Европы, я бы подумал, что он не мой сын.— Ты слишком требователен к нему, мой король, — сказала Анна. — Он еще мальчик.— Ему уже четырнадцать лет. Я в его возрасте…— Нельзя сравнивать свечу с солнцем, моя любовь, — заметила Маргарита.— Разве нельзя ждать хоть некоторого блеска от сына солнца? Я не выношу мрачных, глупых детей, однако именно таким кажется мне мой отпрыск.— Ты ждешь от него очень многого, потому что сам являешься выдающейся личностью. Дай ему шанс; как говорит твоя сестра, он еще очень молод.— Вы, женщины, слишком снисходительны к нему. Если бы я знал, как высечь из этой тупой головы хоть искру интеллекта!— По-моему, — сказала Маргарита, — в твое отсутствие мальчик становится более живым и сообразительным. Ты согласна со мной, Анна?— Да. Поговори с ним об охоте, любовь моя, и ты увидишь перед собой твое отражение.— Об охоте! Физически он весьма крепок. Если бы дофин обладал его здоровьем!— Не вини своих сыновей, Франциск. Вини короля Испании.— Или, — вставила Анна, — самого себя.Он посмотрел на нее, в его глазах вспыхнул огонь, но Анна выдержала взгляд короля. Она дразнила его, была насмешливой и уверенной в себе. Он любил ее уже почти десять лет. Она позволяла себе вольности, но Франциску это нравилось. Он не был ее богом — этим она отличалась от Маргариты. Франциск улыбнулся — он умел увидеть себя со стороны. Она права. Он был плохим, безрассудным воином. Результат — Павия! Он мог винить лишь самого себя. Он один нес ответственность за то, что молодой Генрих и его старший брат, дофин, заняли место отца в испанской тюрьме в качестве заложников.— Ты забываешься, моя дорогая, — сказал он, попытавшись придать голосу холодное звучание.— К сожалению, любовь моя, боюсь, это правда, — дерзко отозвалась Анна. — Но я люблю тебя за твои недостатки не меньше, чем за твои достоинства. Поэтому без страха говорю тебе правду.— Это было несчастливое стечение обстоятельств, — быстро вставила Маргарита. — Королю пришлось вернуться, а сыновья заняли его место. Но вернемся к главной теме нашей беседы. Юноши возвратились из Испании…— Где молодой Генрих позабыл свой родной язык! — воскликнул Франциск. — Разве я стал бы говорить на языке варваров, вернувшись из самого длительного плена?— Он заговорил на испанском языке, когда вернулся домой, — заметила Анна. — И весьма свободно, насколько мне известно.— Да, весьма свободно. Он выглядит, думает и ведет себя, как испанец. Он больше похож на сына моего врага, нежели на моего.— Он действительно очень мрачен, — сказала Анна. — Что подумает о нем юная итальянка?— Она примет его с радостью, — заявила Маргарита. — Разве он не сын французского короля?— Сочтет ли она этого мрачного юношу достойным трех сверкающих бриллиантов — Генуи, Милана и Неаполя? — лукаво спросила Анна.— Несомненно, — сказала Маргарита. — Мы не торгуемся слишком горячо, покупая за чужие деньги.— Особенно когда счета могут оказаться неоплаченными!— Довольно! — жестко сказал Франциск. — Климент — хитрый негодяй, но я заставлю его сдержать свое слово.— Как прибудет сюда девочка? — спросила Анна.— С большой помпой, множеством дорогих подарков и в сопровождении самого папы. Он не только привезет ее, но и останется здесь до свадьбы.— Что? — воскликнула Анна. — Он не верит в нашу порядочность?— Похоже, — вставила Маргарита, — он боится, что Генрих лишит ее девственности и отправит назад.— Похитив ее бриллианты и приданое!Франциск засмеялся.— Папа не знает нашего Генриха. Он способен отнять у торжества все веселье, но не девственность у юной красотки. Святая Дева! Я бы хотел, чтобы в нем было больше огня, чтобы он походил на своего духовного наставника, каким бы самовлюбленным и коварным ни был этот человек.— Я слышала, — сказала Анна, — что архиепископ английский — прекрасный человек. К сожалению, он уже немолод.— Мы с ним ровесники, — проворчал Франциск.— Но ты — бог, моя любовь, — насмешливо заметила Анна. — Боги не стареют.— Я думаю о мальчике, — сказала Маргарита. — Теперь, когда он должен стать женихом, необходимо что-то предпринять. Генриху нужен друг, хороший друг, который поможет ему перестать бояться нас всех и прежде всего — своего отца; он нуждается в человеке, способном объяснить ему, что причина его неловкости заключается в отсутствии веры в себя, что преодолеть последствия испанского заточения можно, изгнав из памяти воспоминания о них.— Ты, как всегда, права, моя дорогая, — сказал Франциск. — Ему необходим друг — сильный, обаятельный и красивый молодой человек с веселым нравом.— Дорогой, я имела в виду нечто другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106