– Сегодня утром твой дружок Беллз принес мне тридцать два куска, то, что должен мне этот тип. – Будда кивнул в сторону Живчика, который смотрел прямо перед собой. Его нет. – Деньги фальшивые. Все, до единой бумажки. Смешно, правда?
Гиббонс растирал подбородок. Зуб снова дергал, но он все равно засмеялся, сначала тихо, про себя, потом уже не сдерживаясь. На глазах у него выступили слезы, пальцами он сжимал виски, плечи ходили ходуном.
Будда был недоволен.
– Что тут, черт подери, смешного?
Гиббонс вытер пальцем уголки глаз.
– Деньги были наши, из ФБР. Мы захватили их во время операции в Вирджинии.
– Что?
– Тот агент, которого подстрелил прошлой ночью Беллз. Фальшивые деньги были у него. Беллз стибрил их, но денежки-то ненастоящие. Будет ему наукой. – Гиббонс снова засмеялся. Он понимал, что это не очень уместно, потому что, насколько ему было известно, Петерсен мог в любую минуту умереть, но очень уж развеселило его все происходящее. Иногда справедливость восстанавливается весьма причудливым образом. Это драгоценнее всего. Кто бы мог подумать, что Беллз подпишет себе смертный приговор, всучив своему капо фальшивые деньги? Иногда справедливость действительно торжествует.
Будда перенес внимание на Живчика, который смотрел прямо перед собой. Его нет.
– Это ведь твоя идея, так?
Живчик помотал головой, но на Будду так и не посмотрел.
– Ты уверен в этом?
– Клянусь Богом, про деньги я ничего не знал. Клянусь.
– Он отдавал твой долг.
– Я ничего не знал. Клянусь.
– Но это был твой долг.
Живчик отшатнулся, будто в ожидании удара.
– Я говорю правду. Правду. Истинную правду.
– Почему же тогда Беллз всучил мне эти бумажки?
– Не знаю, мистер Станционе. Не знаю.
– Подумай.
– Не з...
– Подумай.
Живчик заерзал на сиденье. Хорошо, если бы его и на самом деле здесь не было.
– Не знаю. Правда. Не знаю, может... может, он сделал это из-за моей сестры.
– Да? Почему же он надул меня из-за твоей сестры? Не понимаю.
– Ему нравится моя сестра, это все знают. Но она... ну, вы знаете этих баб. Только бы довести человека. Сначала да, потом нет. С Джиной никогда не знаешь, на каком ты свете. Так она и с Беллзом. Я так думаю.
Обезьяна нахмурилась.
– Какое, к черту, отношение она имеет к моим деньгам?
– Ну, вы понимаете, может, Беллз подумал, что она повнимательнее к нему отнесется, если он выручит меня. Мы с ней на самом деле очень близки. Как брат и сестра, понимаете? Она типа того, что беспокоится обо мне. Она знала, что я вам много задолжал, и расстраивалась из-за этого, так, может, Беллз подумал: он изобразит хорошего парня и заплатит за меня. Не просто так, понимаете? Я, конечно, ему отдал бы. То есть если б деньги были настоящие. Но, знаете, может, он думал, что Джина будет ему благодарна, перестанет водить его за нос и скажет то, что он хочет услышать. Все возможно. – Живчик все еще не смел взглянуть на Будду.
Будда не произнес ни слова. Он просто смотрел на Живчика, выводя того из равновесия.
– Ты не врешь?
Тут раздался голос из динамика.
– Я сказала тебе, не трогай меня. Не нужно мне твое поганое пальто.
– Отлично. Ну и мерзни, С тобой нельзя по-человечески. Тебе когда-нибудь за это голову оторвут.
– Кончай трепаться. У меня от тебя голова болит.
– Тише. Кажется, мы останавливаемся.
– Мне наплевать.
– Заткнись.
– Как ты смеешь так со мной разговаривать?
Тоцци не ответил.
Из динамика донесся слабый лязгающий звук, будто машину поставили на тормоз. Будда уставился на динамик. Одна его бровь поднялась, другая опустилась. Обезьяна пыталась вникнуть в происходящее.
Будда бросил взгляд на оборудование, затем перевел его на Гиббонса:
– Так где же они?
Гиббонс пожал плечами. Будда может катиться к черту.
Вмешался Стенли, не решаясь оставить без ответа вопрос капо:
– Это не радар, мистер Станционе. Мы не можем точно засечь их. Но они где-то поблизости. И Беллз, должно быть, с ними, иначе они не были бы до сих пор вместе. Судя по тому, как они друг к другу относятся. – Стенли оглянулся, ища поддержки, но что касается Гиббонса, он не собирался ничего говорить. А Лоррейн, так же как Живчик, не могла пошевелиться от страха.
Обдумывая услышанное, обезьяна пошевелила бровями. Затем, кивнув в сторону Гиббонса и Лоррейн, произнесла:
– Избавься от них.
Лицо Стенли выразило недоумение.
– Что, замочить их?
– Нет. Просто избавься от них. Пусть исчезнут.
Стенли махнул пистолетом Гиббонсу:
– Выкатывайтесь. Оба.
Гиббонсу совсем не хотелось выходить из фургона. Гориллы Будды стояли невысоко на эволюционной лестнице. Они могли понять приказ Будды в том смысле, что надо отколотить Гиббонса и Лоррейн. О себе Гиббонс не беспокоился. Но вот Лоррейн. Лучше им не подходить к ней близко.
Он приподнялся с сиденья. Боковая дверь фургона отодвинулась. Возле нее стояли двое горилл. Гиббонс вышел и повернулся к ним спиной, помогая выйти Лоррейн, готовый отшвырнуть любого, кто подойдет слишком близко. Лоррейн выглядела испуганной, и Гиббонс был готов защитить ее. По его зубу опять лупил молот, так что дополнительная боль не имела большого значения. Кроме того, он был так разозлен, что готов был разделаться сразу со всеми пятерыми, и с маленькой обезьянкой в придачу.
– Закройте дверь, – приказал Будда.
Обойдя фургон спереди, он подошел к Гиббонсу. Его глаза находились на уровне подбородка Гиббонса. К Лоррейн он не приближался. Она была еще выше Гиббонса и почти на голову выше Будды.
– Скажи своим ребятам, пусть не беспокоятся о Беллзе. Мы о нем позаботимся.
– Если мы не найдем его раньше вас.
– Не найдете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82