Гиббонс потер грудь и почувствовал, как колотится сердце. Рубашка под курткой совершенно промокла от пота. Он продолжал уговаривать себя, что это не приступ. Должно быть, все вместе: он не завтракал и не обедал, почти не спал, болеутоляющее и виски перестали действовать, а может, их нельзя употреблять вместе, вот он так и реагирует на них. Что угодно может быть. Только не сердечный приступ. Этого просто не должно быть. И все-таки надо действовать, надо попытаться спасти Лоррейн до того, как он... отключится.
Он повернулся к Живчику, нервно расхаживающему по расстеленной на полу клеенке:
– В чем дело, Живчик? Тебе нечего сказать? А когда-то ты любил поговорить. Почему же теперь молчишь?
Живчик только взглянул на него из-под бровей и продолжил ходьбу.
– Давай, Живчик, скажи что-нибудь. Ты ведь не какой-нибудь слюнтяй.
Еще один быстрый взгляд.
Будда возвысил голос:
– Я сказал, пусть заткнется.
Стенли сделал шаг к Гиббонсу, вытаскивая из-за пояса пистолет. Он занес руку с пистолетом над головой, намереваясь ударить Гиббонса.
Гиббонс приготовился уклониться от удара – по крайней мере, попытаться, – но тут неожиданно вскочила Лоррейн и встала между ними.
– Прекрати! – закричала она.
– Сядьте! – Стенли оттолкнул ее.
– Нет! – Она снова стояла перед ним.
Гиббонс попытался подняться с дивана, но боль в груди не позволила ему этого сделать. Он чувствовал себя так, будто его грудь выжали, как лимон. Ему хотелось снести Стенли башку, но он не мог и пальцем пошевелить. Один из горилл обошел диван и схватил его за плечо, чтобы не дать ему подняться. Гиббонс выругался и всадил локоть в спинку дивана. Боль только усилилась, и ему пришлось задержать дыхание, чтобы не свалиться.
Стенли снова поднял пистолет, но у него на руке повисла Лоррейн.
Пот градом катился по спине Гиббонса. Горилла держал его за плечи. Нужно что-то делать. Ради Лоррейн. Чтобы ее спасти.
– Подожди! – Он старался выровнять дыхание, но оно вырывалось, как из проколотого воздушного шара. – Чего это вы со мной возитесь? – Он показал на Живчика. – Вот на кого у вас должен быть зуб. Он работал на нас, доносил на вас, ребята. Как, вы думаете, Тоцци познакомился с вами?
Все головы повернулись к Живчику, который стоял и моргал, опешив от неожиданности.
– О ч-ч-чем ты говоришь? Он свихнулся, мистер Станционе. Это неправда. Никак не может быть правдой. Он сумасшедший.
Лед в пакете на голове Будды забренчал.
– Стенли, – проговорил он, – как Беллз познакомился с этим парнем из ФБР, с Тоцци?
Стенли взглядом сверлил Живчика.
– Через него. Живчик сказал, что Беллз может не беспокоиться, с этим парнем все в порядке.
– Нет-нет-нет. Вы не понимаете, мистер Станционе.
Палец Стенли находился на спусковом крючке, ствол нацелен на Живчика. Четверо горилл тоже выхватили свои пушки. Будде оставалось только дать сигнал. Губы Живчика шевелились, но слов не было слышно. Казалось, он шагает на месте – мим, трясущийся в ознобе.
Лед на голове Будды снова забренчал, и напряжение спало. Маленький император был недоволен.
– Итак? – сказал он.
– Вы не понимаете, мистер Станционе. Не понимаете. Я объясню, сейчас объясню.
– Так объясни.
Кубики льда смещались и тихо шуршали, как термиты, готовые подточить дом.
Прежде чем начать. Живчик еще несколько раз сглотнул и моргнул.
– Хорошо, дело вот в чем. Да, это правда. Я работал на этих ребят из... из ФБР.
Стенли и гориллы немедленно приготовились к действию. Для того чтобы вышибить мозги из Живчика, нужен был только сигнал Будды.
– Но послушайте, послушайте. – Живчик поднял вверх указательные пальцы, склонил голову набок. – Я это делал не для того, чтобы помогать им. Богом клянусь, совсем не для этого. Я их натягивал, передавал Беллзу все, что узнавал от них. Все. Клянусь Богом и глазами своей матери. Я не вру, клянусь.
Гиббонс взорвался:
– Чушь! Ты работал на нас.
Взгляд Стенли перебегал с Живчика на Гиббонса и обратно. Лицо его было сжато, как кулак.
– Если ты врешь нам, ты, маленький ублюдок...
Живчик отступил от него:
– Нет, Стенли, нет. Я говорю вам правду. Я передавал Беллзу все, что знал. Я был верен ему, ребята. Абсолютно. В ФБР не знали, что я делаю на самом деле. Они думали, я веду с ними честную игру. Это Беллз велел мне так сделать. Клянусь.
Живчик пытался вывернуться, но это ему не очень-то удавалось. Стенли и гориллы явно не купились на его историю, а Будда молчал как истукан. Гиббонс обрадовался. Теперь все внимание переместилось с них на Живчика. Он с легкостью отдал Живчика на заклание. Этот кусок дерьма продал Гиббонса и помог Стенли взять его и Лоррейн в заложники. А если он действительно вел двойную игру, то тем более заслуживает, чтобы его бросили на съедение львам.
Указательные пальцы Живчика все еще были подняты. Он мигал, как неисправная лампочка.
– Ты думаешь, что очень умный. Гиб. Знаю, что ты пытаешься здесь доказать. Ну, так я тебе кое-что скажу. Всем вам. Гиббонс поморщился и обнажил зубы.
– Избавь нас от этой брехни, Живчик. Всем на нее начхать.
– Ты так думаешь? Ну, так вот что я тебе скажу. Этот агент, которого подстрелили сегодня утром на шоссе... Как его, Патерсон?
– Петерсен.
– Петерсен, Петерсен, правильно. В него действительно стрелял Беллз. Я это точно знаю.
– Чушь собачья! – рявкнул Стенли.
– Нет; Стенли, нет, не чушь. Перед встречей с мистером Станционе прошлой ночью внизу, в баре, ты был с Беллзом? Был?
Стенли ответил не сразу. Он посмотрел на Будду:
– Я был дома.
Кубики льда забренчали.
Стенли свирепо уставился на Живчика:
– Ну и что? Что это доказывает?
– Слушай, Стенли, смотри в лицо фактам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82