Тоцци перевел взгляд на собственное отражение в оконном стекле – темные, глубоко запавшие глаза, грустное лицо. Интересно, разгребут ли когда-нибудь этот хлам.– Так какая, вы говорите, квартирная плата? – осведомился он, все еще не отрывая взгляда от окна.– Восемь пятьдесят. Без отопления и горячей воды, – отвезла миссис Карлсон, агент по недвижимости. У нее был широкий зад, очки, как донышки бутылок из-под кока-колы, на губах – полустертая помада рубинового цвета, а еще – дурная привычка стоять у тебя за спиной, заламывая руки. Ни дать ни взять детектив Чарли Чен в женском прикиде.– Ничего себе, – сказал он. – Адамс-стрит не самая шикарная часть Хобокена.Она мило улыбнулась, показывая подпиленные зубы, явно игнорируя его замечание.– Я вам не говорила, что в этом доме когда-то жил Фрэнк Синатра? Может быть, даже в этой самой квартире. Надо проверить.За неделю Тоцци посетил семь квартир в Хобокене, и в пяти из них когда-то жил Фрэнк Синатра. Поистине вездесущ был старина Голубые Глазки.– Хобокен пользуется очень большим спросом, – завела миссис Карлсон старую песню, которую Тоцци слышал от каждого агента по недвижимости, к какому ни обращался. – Все хотят жить здесь. Прекрасное сообщение с Манхэттеном, и в то же время совершенно особая атмосфера. Как маленький европейский городок – вам не кажется? Небольшие магазинчики, булочные, зеленные лавочки...Тоцци спросил себя, во многих ли городках Европы можно встретить мясо-гриль, поджаренное на мескитовом дереве, порностудии за четверть миллиона долларов, рок-клуб, где Брюс Спрингстин снимает свои видеоклипы, и, штрафы за поджог, в несколько раз превышающие средние по стране. А в Хобокене есть это и многое другое.Он вернулся в переднюю, где свеженатертый паркет блестел на солнце. В этой квартире не было той атмосферы Старого Света, какая ощущалась в других жилищах, которые он посещал. Но мраморные каминные доски и сундуки по углам стоят денег, а ему бы не хотелось сидеть на мели, особенно сейчас, пока еще не кончился испытательный срок. Иверсу и предлога никакого не понадобится, чтобы гадить ему всю дорогу, – теперь, после его маленькой эскапады. Конечно, вряд ли удастся втравить его во что-нибудь серьезное там, где он находится нынче, прикованный к столу в архиве, под началом недоумка Хайеса, всеобщего библиотекаря, который то ли слишком робок, то ли слишком туп, чтобы просто прийти и сказать, что ему надо, и поэтому каждый день грозит обернуться длинной и нудной игрой в вопросы и ответы.«Отдохни, успокойся», – сказал ему Иверс. «Приди в чувство», – талдычил он со своей дерьмовой улыбочкой ласкового папаши.Тоцци посмеялся бы, не будь сцена такой трогательной. Не так давно все, чем он владел в мире, помещалось в маленький чемоданчик: костюмы, несколько рубашек, джинсы, немного белья, носки, пара мокасин, пара высоких кроссовок, 9-миллиметровый автоматический пистолет, специальный 38-го калибра и еще один, 44-го, и к ним три коробки патронов. Вот и все. Гангстеры-боевики от мафии позаботились об остальном его бренном имуществе, разгромив квартиру его покойной тетушки, где он тогда скрывался. Одна мысль об этом повергала его в уныние. И все же лучше быть снова в стаде, чем одному и без крова.Тоцци вновь оглядел квартиру. Чисто, новое оборудование, белые стены. Можно поставить мебель, создать домашний уют. И все же трудно примириться с мыслью, что все его вещи – только что из магазина. Может быть, поэтому он и выбрал Хобокен. Этот район напоминал ему место, где он вырос, Вейлсбург в Ньюарке.– Мы тут составили маленькую брошюру, где указаны магазины, рестораны, службы быта, школы, места развлечений... – Миссис Карлсон открыла свой дипломат на перегородке, отделявшей кухню от гостиной, и принялась рыться в бумагах. Тоцци не обращал на нее никакого внимания. Он снова смотрел в окно, теперь уже в переднее, на крепко сбитую молоденькую мексиканочку в кожаной куртке с бахромой – девушка сидела на крыльце многоквартирного дома и играла с ребенком. Тоцци решил, что это ее малыш. Он как раз учился ходить – переваливался на нетвердых ножках по растрескавшемуся тротуару, ступая, как Франкенштейн, в неуклюжих белых башмачках на шнуровке. Такие башмачки надевали на малышей и в его время, только тогда они были красно-коричневые. Малыш ликовал – личико его озаряла широкая, слюнявая, беззубая улыбка. Девушка тоже смеялась. Вот она схватила ребенка на руки и крепко прижала к себе. Лицо ее дышало счастьем. Тоцци заулыбался тоже.– Вот, – произнесла миссис Карлсон, тяжело стуча по голому полу своими несуразными каблуками и протягивая Тоцци брошюру. – Это вам очень поможет, когда...И тут передатчик Тоцци запищал, что чертовски удивило его. Ему положено было носить передатчик, но он и думать не думал, что кто-то будет связываться с ним из офиса. Наверное, там нешуточные проблемы. У Хайеса, должно быть, кончились большие скрепки.– Извините, – сказал Тоцци, – этот телефон подключен?– Ну... я не знаю, как прошлый жилец... Но не думаю...– Не беспокойтесь. Оплату я возьму на себя. – Тоцци снял трубку с белого аппарата, что висел в кухне на стене. В трубке послышались гудки.– Кстати, мистер Тоцци, я забыла спросить – каков ваш источник дохода?На секунду Тоцци уставился в пустую стену, раздумывая, как бы поприличнее соврать.– Я работаю в ФБР, – заговорил он быстро, надеясь, что она не заметила минутного колебания. – В службе информации, – добавил он. – Я отвечаю за информацию в Манхэттенском оперативном отделе.– А... понятно.Инстинктивно он забеспокоился, не бросается ли в глаза утолщение под левой подмышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85