ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ergo, царь Всея Руси будет заниматься
наследственными делами Рюриковичей (например, захватом Украины и Белор
уссии) и не станет вмешиваться в вековые османо-европейские конфликты.
Разумеется, империализм составлял стержневую линию всей русской внешн
ей политики, но не более, чем британской, французской, испанской, даже поль
ской и шведской… («Русский народ и русские политики были ни более воинст
венны, ни менее миролюбивы, чем политики других государств», Ц формулир
овали в 1951 году социалистические эмигранты-публицисты С. Шварц, Р. Абрамов
ич, Б. Николаевский свой ответ на утверждение, что «Сталин Ц есть продолж
атель традиционной русской политики…»)
Спецификой российской имперской стратегии и тактики, в отличие от други
х великих держав, можно считать, пожалуй, лишь два любопытных обстоятель
ства. Первое Ц боязнь заморских завоеваний (Аляска и Гавайи б
ыли мирно уступлены Штатам; Курилы отдали Японии в обмен на прибрежный С
ахалин; удачливого конкистадора Ашинова отозвали из православной Эфио
пии и т д.)
Второе обстоятельство гораздо важнее и имело прямое отношение к сюжету
этой книги. Хотя, повторяю, российский империализм в целом продублировал
общеевропейскую модель, но в его идеологии, в его духовном импульсе имел
ась некая составляющая, которая действительно позволяла политологам и
историкам считать старца Филофея пророком имперской философии.
Сформулировать романтический островок, мистическое Эльдорадо в целом
весьма прагматичной русской политики можно так:
«Рано ли, поздно ли, а Константинополь будет наш.»
Русское Эльдорадо звалось Константинополем, Царьградом, а по-современн
ому Ц Истанбулом, столицей Османской империи.
Когда Филофей определил великого московского князя единым царем всех х
ристиан, то не следует понимать подобное титулование в сегодняшнем, моде
рнизированном смысле: Филофей имел в виду не власть над еретиками христи
анства, папистами или там схизматиками-протестантами, но над «истинными
», православными христианами. С него действительно началась та духовная
русская традиция, которая видела смысл существования этого народа в сох
ранении православия на Земле и воссоздании в кульминационном моменте и
стории Второй Византии (которая, как известно, себя не называла ни Визант
ией, ни империей греков, но гордилась званием Новой Римской империи с «ро
меями' т. е. римлянами, во главе), Великого Общеправославного царства.
Подобно тому как идея Священной Римской империи германской нации тысяч
елетия владела немецким сознанием, так витал и над русским сознанием миф
Воскресшей Византии.
Претензия московских царей занять бывший престол Комнинов и Палеолого
в выглядела, однако, дерзостным мечтанием со стороны всего лишь стольник
ов былого константинопольского двора (именно такой невысокий придворн
ый титул Ц «стольник» Ц носил великий князь киевский в славном Царь-гр
аде). Хотя Романовы, наследники дома Рюрика, остались с XV века единственны
ми суверенами православного региона, но только коронация одного из них в
соборе святой Софии на берегах Босфора могла бы сделать его легитимным
повелителем православных христиан, наподобие римского папы в католиче
стве и султана-халифа, владыки правоверных.
Сначала, чтобы достичь константинопольского «Золотого стола», петербу
ргские императоры нападали на Блистательную Порту с запада, со стороны С
редиземноморья. Потом двинули армию по кратчайшему направлению, через Б
олгарию. Одержав с огромным трудом военную победу, потерпели и там, и тут п
олитическое поражение: оба воссозданных с русской помощью южнославянс
ких княжества, Сербия на западе Балкан и Болгария на востоке, не горели ст
растью возложить свои народы на алтарь битвы за реставрацию Византии. Ра
здраженные вмешательством в их дела благодетелей-освободителей, прави
тели новых государств переориентировали внешнеполитические связи в на
правлении другого старшего партнера в регионе Ц империи Габсбургов.
Более того, монарх восстановленой Болгарии сам начал претендовать на ко
нстантинопольский трон и в XX веке едва не ворвался со своей армией в Истан
бул к неописуемому ужасу петербургских правителей.
Александр III угрюмо пошутил по поводу русских успехов в славянском мире: «
Я пью за нашего единственного союзника, Николу Черногорского.» (Черногор
ия была самым крохотным из балканских государств.)
Нужно оговорить: фактором, устремлявшим Россию на Балканы и к проливам, в
о всяком случае, в XIX-XX веках, не были ее хозяйственные или военно-стратегич
еские интересы, а только религиозно-идеологические. Но это единственное
романтическое добавление к вполне реалистической внешней политике: «Р
ано ли, поздно ли, а наш будет Константинополь» Ц вот оно-то, безмерно раз
дутое в обществе группой иррационально мысливших панславистов, оказал
ось тем капсюлем, который воспламенил балканский пороховой погреб под Е
вропой и уничтожил континент традиционых монархий. В их числе Ц монархи
ю Николая Романова.
Глава 11
ДВУХЪЯРУСНАЯ СТРУКТУРА
Как ни возмущались «русские патриоты» трудами Ричарда Пайпса, они не в с
илах оспорить факты, приводимые в его сочинениях, а именно: в кодексе зако
нов империи даже простое укрывание лица, виновного в злоумышлении проти
в царя или замыслившего ограничить права самодержца, каралось более сер
ьезно, чем убийство собственной матери («сравните параграфы Свода закон
ов No243 и No1449») или что еще в России был писан закон, напоминавший по формулиров
ке ленинскую 58/10 или андроповскую «семидесятку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
наследственными делами Рюриковичей (например, захватом Украины и Белор
уссии) и не станет вмешиваться в вековые османо-европейские конфликты.
Разумеется, империализм составлял стержневую линию всей русской внешн
ей политики, но не более, чем британской, французской, испанской, даже поль
ской и шведской… («Русский народ и русские политики были ни более воинст
венны, ни менее миролюбивы, чем политики других государств», Ц формулир
овали в 1951 году социалистические эмигранты-публицисты С. Шварц, Р. Абрамов
ич, Б. Николаевский свой ответ на утверждение, что «Сталин Ц есть продолж
атель традиционной русской политики…»)
Спецификой российской имперской стратегии и тактики, в отличие от други
х великих держав, можно считать, пожалуй, лишь два любопытных обстоятель
ства. Первое Ц боязнь заморских завоеваний (Аляска и Гавайи б
ыли мирно уступлены Штатам; Курилы отдали Японии в обмен на прибрежный С
ахалин; удачливого конкистадора Ашинова отозвали из православной Эфио
пии и т д.)
Второе обстоятельство гораздо важнее и имело прямое отношение к сюжету
этой книги. Хотя, повторяю, российский империализм в целом продублировал
общеевропейскую модель, но в его идеологии, в его духовном импульсе имел
ась некая составляющая, которая действительно позволяла политологам и
историкам считать старца Филофея пророком имперской философии.
Сформулировать романтический островок, мистическое Эльдорадо в целом
весьма прагматичной русской политики можно так:
«Рано ли, поздно ли, а Константинополь будет наш.»
Русское Эльдорадо звалось Константинополем, Царьградом, а по-современн
ому Ц Истанбулом, столицей Османской империи.
Когда Филофей определил великого московского князя единым царем всех х
ристиан, то не следует понимать подобное титулование в сегодняшнем, моде
рнизированном смысле: Филофей имел в виду не власть над еретиками христи
анства, папистами или там схизматиками-протестантами, но над «истинными
», православными христианами. С него действительно началась та духовная
русская традиция, которая видела смысл существования этого народа в сох
ранении православия на Земле и воссоздании в кульминационном моменте и
стории Второй Византии (которая, как известно, себя не называла ни Визант
ией, ни империей греков, но гордилась званием Новой Римской империи с «ро
меями' т. е. римлянами, во главе), Великого Общеправославного царства.
Подобно тому как идея Священной Римской империи германской нации тысяч
елетия владела немецким сознанием, так витал и над русским сознанием миф
Воскресшей Византии.
Претензия московских царей занять бывший престол Комнинов и Палеолого
в выглядела, однако, дерзостным мечтанием со стороны всего лишь стольник
ов былого константинопольского двора (именно такой невысокий придворн
ый титул Ц «стольник» Ц носил великий князь киевский в славном Царь-гр
аде). Хотя Романовы, наследники дома Рюрика, остались с XV века единственны
ми суверенами православного региона, но только коронация одного из них в
соборе святой Софии на берегах Босфора могла бы сделать его легитимным
повелителем православных христиан, наподобие римского папы в католиче
стве и султана-халифа, владыки правоверных.
Сначала, чтобы достичь константинопольского «Золотого стола», петербу
ргские императоры нападали на Блистательную Порту с запада, со стороны С
редиземноморья. Потом двинули армию по кратчайшему направлению, через Б
олгарию. Одержав с огромным трудом военную победу, потерпели и там, и тут п
олитическое поражение: оба воссозданных с русской помощью южнославянс
ких княжества, Сербия на западе Балкан и Болгария на востоке, не горели ст
растью возложить свои народы на алтарь битвы за реставрацию Византии. Ра
здраженные вмешательством в их дела благодетелей-освободителей, прави
тели новых государств переориентировали внешнеполитические связи в на
правлении другого старшего партнера в регионе Ц империи Габсбургов.
Более того, монарх восстановленой Болгарии сам начал претендовать на ко
нстантинопольский трон и в XX веке едва не ворвался со своей армией в Истан
бул к неописуемому ужасу петербургских правителей.
Александр III угрюмо пошутил по поводу русских успехов в славянском мире: «
Я пью за нашего единственного союзника, Николу Черногорского.» (Черногор
ия была самым крохотным из балканских государств.)
Нужно оговорить: фактором, устремлявшим Россию на Балканы и к проливам, в
о всяком случае, в XIX-XX веках, не были ее хозяйственные или военно-стратегич
еские интересы, а только религиозно-идеологические. Но это единственное
романтическое добавление к вполне реалистической внешней политике: «Р
ано ли, поздно ли, а наш будет Константинополь» Ц вот оно-то, безмерно раз
дутое в обществе группой иррационально мысливших панславистов, оказал
ось тем капсюлем, который воспламенил балканский пороховой погреб под Е
вропой и уничтожил континент традиционых монархий. В их числе Ц монархи
ю Николая Романова.
Глава 11
ДВУХЪЯРУСНАЯ СТРУКТУРА
Как ни возмущались «русские патриоты» трудами Ричарда Пайпса, они не в с
илах оспорить факты, приводимые в его сочинениях, а именно: в кодексе зако
нов империи даже простое укрывание лица, виновного в злоумышлении проти
в царя или замыслившего ограничить права самодержца, каралось более сер
ьезно, чем убийство собственной матери («сравните параграфы Свода закон
ов No243 и No1449») или что еще в России был писан закон, напоминавший по формулиров
ке ленинскую 58/10 или андроповскую «семидесятку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135