Однако сколько бы человек ни предполагал, располагает им Судьба, и если тебе дан талант, то рано или поздно ты им воспользуешься. Такова жизнь. Единственный вопрос, который все еще стоял перед Карлом, касался того, кого он, Карл, собственно, собирался искать во Тьме. Женщину, с неведомой целью насылавшую на него странные сны, или того, кто решился сыграть с Судьбой в самую опасную и непредсказуемую игру в мире?
Но и это была мнимая задача. Сам вопрос уже содержал в себе искомый ответ. То, как сформулировал его сейчас Карл, напомнило ему простую истину: вопросы формируют окружающий нас мир, и возникают они не просто так, и формулируются так, а не иначе, неслучайно. В сущности, только игрок в Кости Судьбы стоил того, чтобы рисковать из-за него душой и разумом. И жизнью тоже.
Карл открыл яшмовый кувшинчик и, более не раздумывая, опрокинул надо ртом. Тонкая струйка прозрачной жидкости пролилась ему на язык, и медленная смерть без вкуса и запаха вошла в его тело.
Несколько секунд ничего не происходило. Карл поставил пустой кувшинчик на стол и откинулся на спинку кресла. Он ждал. Прошла минута, две, и вдруг откуда-то извне – но точно что не от камина – пришла теплая волна, и почти сразу же воздух наполнился призрачным зеленоватым светом, никакого отношения не имеющим ни к огню, плясавшему по сухим дубовым дровам, ни к свечам, горевшим на столе. Но все это было только начало, первое, робкое еще прикосновение вечности: тепло, которое не греет, свет, который не способен рассеять тьму. Карл закрыл глаза, и тьма с готовностью подступила к нему. Однако и это была еще не та тьма, которую он ждал.
Мэтр Бронислав, потративший всю жизнь на изучение ядов и их воздействия на организм человека, говорил о «маршруте» отравления ядом негоды и выделял на нем три этапа, каждому из которых был присущ особый характер, выражавшийся в смене групп симптомов. Но в любом случае «маршрут» всегда заканчивался Тьмой окончательного небытия. Лекарь выражался метафорически, но Карл, один раз уже прошедший «маршрутом негоды», хотя и не до конца, доподлинно знал: там, в самом конце, перед человеком действительно встает Великая Тьма. Когда-то Карл подошел к ней достаточно близко, настолько близко, насколько мог подойти человек, для которого «маршрут» не стал безвозвратным…

2

– Вы не понимаете, коллега, – сказал над ухом мэтр Бронислав. Голос у него был жирный, надменный, к тому же он еще и гнусавил. – Яд негоды, мой друг, есть форма отсроченной смерти. Мы наблюдаем теперь терминальную стадию «маршрута». Кровь графа сгустилась, она уже едва способна к движению. Извольте видеть.
Карл смутно ощутил, как остро заточенный ланцет рассекает вены на его запястье.
– Вы видите? – с торжеством в голосе спросил лейб-медик владетеля Арвида. – Кровь почти не идет…
Неожиданно где-то в глубине здания раздался узнаваемый шум вторжения. Карл легко узнал его, но не удивился и не испытал какого-либо иного чувства. Равнодушие уже почти поглотило его душу, и Тьма стояла перед глазами, Великая Тьма окончательного небытия.
– Что такое? – раздраженно спросил мэтр Бронислав.
Кто-то берет замок Арвида на меч, мысленно объяснил ему Карл.
Дверь с треском распахнулась, раздались быстрые шаги нескольких пар ног, обутых в подкованные сталью сапоги.
– Что вы себе позволяете?! – с негодованием воскликнул лекарь. – Здесь умирающий!
– Помолчите, голубчик, – сказал где-то совсем рядом знакомый голос. – Я позволяю себе все, что считаю необходимым.
И сразу же, без видимого перехода, ноты стали и меди в голосе Табачника исчезли, потому что он обращался уже к другому человеку.
– Карл! Карл! – позвал Людо. – Слышите ли вы меня, Карл?
«Слышу, – подумал Карл. – Я тебя слышу, лейтенант».
– Граф, – попросил Людо, – умоляю вас, не умирайте, пожалуйста!
В голосе Табачника слышались печаль и ласка.
– Мне будет одиноко и страшно, – тихо сказал он. – В мире, где нет ни Гавриеля, ни вас, нечего делать нормальному человеку.
«Забери меня отсюда! – неожиданно для себя попросил Карл. – Просто забери!»
– Носилки! – громовым голосом скомандовал Табачник. – Накройте графа мехами. На улице холодно. – А теперь в его голосе была нежность. – Потерпите, Карл, – попросил он.
Карл почувствовал, как его поднимают и кладут на носилки. К своему удивлению, он почувствовал даже то, как его немощное тело покрывают меховым одеялом.
Тьма отступила, хотя и не исчезла вовсе, но Карл почувствовал и дыхание жизни.
– Я поймаю эту змею, – пообещал ему Табачник. – Я его поймаю и буду резать медленно и терпеливо, ломтик за ломтиком…
Людо умел мечтать и умел наслаждаться жизнью.

3

Тьма обступала его со всех сторон. Она была бархатистой, и казалось, что она движется, льется медленно, как мед или загустевшее масло, или колышется, как водоросли на дне реки. Нет, это была еще не та тьма, которую искал Карл. Он открыл глаза и посмотрел на беззвучно пляшущий в камине огонь.
Добро пожаловать на первую станцию, сказал он себе.
«Маршрут».
Исчезло призрачное тепло, и свет в комнате, несмотря на все старания живого огня, выцвел и поблек. Теперь Карл ощущал сильный озноб, и одновременно с холодом пришла боль, выворачивающая его суставы. По идее, он должен был страдать, и он страдал, конечно, однако холод и боль были не только мукой, еще они странным образом доставляли ему наслаждение. Может ли боль дарить удовольствие? А сочетаться с ним может?

4

Барон Тобиас Богун считался одним из лучших поединщиков Черного Леса, и по праву. Он безупречно провел «хват» за клинок, когда Карл выполнял «парад», нацелившись острием своего меча в забрало баронского бусинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164