– Правда? – сказала Рейчел.
– Это не должно быть повешенье, удушение, отравление или какой угодно другой бескровный метод. – Отец улыбнулся, вспомнив об этом. – Он сказал: все великие цивилизации прошлого верили, что если человека надо казнить, должна пролиться его кровь, иначе его дух не сможет освободиться. И в результате возникнут всевозможные социальные проблемы. – Судья покачал головой и улыбнулся, – Можешь представить, что слышишь всю эту суеверную чепуху от образованного человека? Конечно, Вандерлинден отрицает, что он верит в это буквально, просто мы якобы не должны чересчур беспечно относиться к давно существующим обычаям. – Судья со стуком поставил на стол чашку. – Я сказал ему, что подобные вещи могут прекрасно существовать где-нибудь в джунглях. Но не в современном обществе. Мы верим в нравственность и защиту наших граждан. Повешенье слишком роскошно для таких, как Симмондс.
Рейчел кивнула, но она думала о том, какая у Роуленда Вандерлиндена интересная внешность. И что он, должно быть, очень смелый человек, если говорил такое ее отцу.

В день вынесения приговора она решила пойти в суд в надежде увидеть Роуленда. Зал был полон, и она с трудом нашла себе место в задних рядах. Но, оглядевшись, расстроилась: отцовского посетителя нигде не было видно.
Прозвенел колокольчик, и полицейский призвал к тишине. Два конвоира завели Симмондса на скамью подсудимых. На нем была синяя тюремная форма; неловкий человечек с широко раскрытыми глазами и редкими, зачесанными назад волосами.
Секретарь суда попросил всех встать. Вот в зал торжественно вошел ее отец, весь в черном. Приблизился к своему месту, тщательно оправил одеяние, сел и дождался полной тишины. Он смотрел на часы, пока те точно не показали назначенное время. Потом звучным голосом, который Рейчел доводилось слышать, когда судья отрабатывал его в своем кабинете, велел подсудимому встать. Симмондс выполнил приказ; два конвоира возвышались над ним с обеих сторон.
Затем судья взял предмет, лежавший перед ним на судейском столе: черную шапочку. Медленно развернул ее и аккуратно водрузил на голову. Прокашлялся и торжественно произнес страшные слова, которые эхом отозвались в набитом людьми зале:
– Властью… настоящим приговариваю… в назначенный день… быть отправленным отсюда в место проведения казни… через повешенье до наступления смерти. Да помилует бог вашу душу.
Похоже, Симмондсу не понравились эти слова, потому что он пошатнулся и оперся на скамью. Когда он шел обратно в камеру, двум конвоирам пришлось его поддерживать.

В тот вечер за обедом судья был в очень хорошем настроении; он выпил бокал красного вина, который позволял себе по таким случаям.
Рейчел раньше никогда не бывала на объявлении смертного приговора и потому стала расспрашивать отца:
– Разве не тяжело отправлять человека, который младше тебя, на преждевременную смерть? – спросила она.
– Вовсе нет, – ответил судья. – Всем нам придется умереть. На самом деле эти люди удачливее остальных – по крайней мере, они знают точный момент, когда уйдут. – Виду него был очень серьезный.
– Ну, – сказала Рейчел, – мне кажется, это не очень большая удача.
Судья поставил бокал на стол и от всей души рассмеялся, что бывало редко. Никому больше он не позволял узнать, что способен смеяться.
– Симмондс казался таким безобидным, – сказала она.
Судья нежно улыбнулся ей:
– Это тебе хороший урок. Невозможно отличить человека от монстра только на основании внешности.
Рейчел смотрела на него, и не могла не задуматься: каким бы он показался ей, если бы не был ей отцом, а был бы просто судьей? Она представила, как он сидит за судейским столом и выносит приговор ей. И тогда эти же сверкающие глаза и улыбка на тонких губах сделают его самым ужасным из людей. Кроме того, ей быдойнтерес-но, что о нем думает Роуленд Вандерлинден: она боялась, что этот человек, возможно, испытывает к ее отцу неприязнь, и будет считать, что она – целиком и полностью судейская дочь.

9

Её первая настоящая встреча с Роулендом произошла только следующим летом. Она приехала в Торонто утром, чтобы пройтись по магазинам, и решила на всякий случай зайти в Музей – в надежде встретить его. Когда она шла по Юниверсити-авеню, начался ливень, поэтому последние сто ярдов она бежала. В фойе Музея едва успела перевести дыхание и увидела его: он вышел из кабинета и направлялся к двери с зонтиком в руке. Из кармана пиджака торчала записная книжка. Рейчел посмотрела по сторонам, как бы раздумывая, куда пойти, но при этом убеждаясь, что она стоит как раз на его пути. Роуленд почти налетел на нее, извинился, а потом присмотрелся внимательнее.
– Дочь судьи! – воскликнул он – Вы не дочь судьи Дэфо?
Она деланно удивилась.
– Я Роуленд Вандерлинден, – сказал он. – Помните, вы открывали мне дверь, когда шел процесс над Сим-мондсом? В Квинсвилле. Мне нужно было поговорить с судьей.
Рейчел помнила, с каким нервическим напором он разговаривал и как ей это нравилось.
– Ах да, конечно, – сказала она.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Я просто зашла спрятаться от дождя, – ответила она.
Он засмеялся.
– Если бы не дожди, – сказал он, – музеям пришлось бы закрыться.
Она тоже рассмеялась.
– Я как раз собирался на ланч, – сказал он. – Обычно я хожу один и за едой читаю. Врядли вы захотите ко мне присоединиться.
– Почему же? – сказала она. – Я с удовольствием пошла бы с вами.
– Отлично! – воскликнул он. – Тогда идемте. Они вышли за дверь, и он раскрыл зонтик. Жестом предложил ей взять его под руку, и они спустились по лестнице под дождем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82